Пришла мама, бледная, как полотно, и села на своё место. Она тяжко перевела дух. Этот её вздох напугал меня. Джигит тоже почувствовал неладное.
– Дочка, поставь чашку и для отца тоже, – каким-то непривычным голосом сказала мама, едва шевеля губами, и это усилило мою тревогу.
Джигит сделал попытку как-то ослабить напряжение и спросил:
– Как у вас с торговлей, удачен ли нынешний год?
Однако мама, которая только что была так разговорчива, в ответ не проронила ни слова. Она не спускала глаз с двери.
Но вот за дверью что-то с грохотом обрушилось. Мама задрожала. У меня тоже по всему телу пробежал холодок, сердце начало колотиться. Голова моя склонялась сама собой, как у человека, приговорённого к казни, готового принять суровую кару. Джигит тоже покрылся красными пятнами. В комнату, словно метеор, ворвался отец. В испуге все повскакивали с места. Он остановился, будто в замешательстве. Все молчали. Повисла долгая пауза. За это время я, казалось, постарела. Наконец, отец негромко и как-то неуверенно сказал:
– Ассаляму алейкум!..
Все вздохнули с облегчением: Аллах миловал!
– Вагалейкум ассалам! – отвечал джигит и протянул руку.
– Здесь твоя чашка, старик, здесь! – сказала мама, указывая на место во главе стола.
Я, решив, что отец простил меня, что джигит ему понравился, стала смотреть на него с улыбкой. Взгляды наши встретились.
– Ты чему радуешься? – сказал он мне. – Думаешь, хорошее дело сотворила?
Мама поспешила отвлечь его:
– Пей чай, пока не остыл.
Снова установилась тишина.
Заговорил джигит:
– Простите, – сказал он, – в Оренбурге я проездом. В театре места с вашими сыном и дочерью случайно оказались рядом, и мы разговорились. Вот и решил я зайти к вам и засвидетельствовать своё почтение…
Отец не нашёлся, что сказать.
– Спасибо, спасибо, – сказала мама. – Для гостей дверь наша всегда открыта. – Гость наш доктор, – объяснила она отцу. – В Туркестане, оказывается, нашли какой-то камень, который помогает от всех хворей. Они везут его, – сказала она, пытаясь вовлечь отца в разговор.
Отец единым духом проглотил свой чай и резко протянул чашку мне, отчего она чуть не опрокинулась. Я наполнила чашку. Отец заговорил, и голос его звучал глухо.
– Что ж, хорошо. Выходит, такому учёному человеку дозволено в театре сбивать девушек с пути? Учителя ваши этому вас учат?