– Угощайтесь! Здесь сумса с мясом, здесь – с яйцами, а здесь – со сладкой начинкой. Ничего особого приготовить не сумели, – проговорила Хадича-ханум, как бы оправдываясь.
Загида вначале попробовала по одной сумсе каждого вида, а потом потянулась за четвёртой и пятой… Сумса была чуть помельче французской булки, очень нежная, воздушная.
Заметив, что доктор огляделся с беспокойством, Загида спросила:
– Доктор-бей, чай подать вам?
Чай был предложен мужчинам, чуть позже присоединились женщины. И молодёжь явилась к чаю. Гости опустошали чашку за чашкой, поедали сумсу, воздавая угощению заслуженную похвалу. Меджлис шёл своим чередом.
– А теперь вы, молодые, покажите, на что способны. Вахит, у тебя ведь гитара есть, – сказал доктор, – пошли-ка за ней. А гармонь есть?
– Гармонь есть у меня, – сказал Хамит-бей. – Жаль, что не догадались взять с собой. Давай, сынок, сбегай-ка домой!..
На середину вышел сын учителя со скрипкой. Образовался маленький оркестр. Молодёжь хором запела казанскую песню. Следующую песню поддержали женщины. Третья песня была протяжной и грустной. Тут уж не удержались и мужчины. Загида впервые слышала такую музыку, но и она пыталась подпевать понемногу. Мафтуха-ханум оказалась хорошей певицей. Она исполнила соло.
Грустные песни притушили радостное настроение. Было похоже, что гостей вдруг охватила великая скорбь. Загида увидела, что все плачут. Кто-то затянул песню «Туган илькаем» («Край родной»). Загида попросила Сююм рассказать, о чём она. К этой печальной, рвущей душу песне присоединились все – мужчины, женщины, молодёжь, дети. Взглянув на отца, девушка увидела, что глаза его увлажнились. Перевела взгляд на доктора. Тот был в таком же состоянии. И лицо учителя было мокрым от слёз. Банковский служащий крепился изо всех сил, но глаза у него тоже были на мокром месте. О женщинах и говорить нечего – они дружно всхлипывали и утирали глаза. Наблюдать за другими Загида больше не могла – внутри оборвалось что-то, и стали душить подступившие к горлу слёзы. Странно было видеть почтенных людей, плачущих посреди праздника, страдающих по родине, оставшейся где-то далеко-далеко. Усилием воли она пыталась сдержать слёзы. Глаза её встретились со взглядом Сююм. Девочка тоже плакала. Как ни старалась Загида, всё же не смогла удержаться, испытывая почему-то сладостное упоение.