На ужин мы собирались за тяжелым дубовым столом, и мама разливала нам суп из большой алюминиевой кастрюли. Обычно суп был овощным, но иногда, когда приходило время забить свинью или теленка, нам доставалось мясо. Не было ничего лучше, чем возвращаться усталыми домой, перебегать заросший двор и ощущать в вечернем воздухе аромат маминой стряпни. Звезды уже начинали проступать на уходившем в глубокую синеву небе, а ноги ныли от усталости – и тут ноздрей касается кружащий голову запах еды, и ты, не помня себя, уже несешься к дому, приветливо и тепло светящемуся в сумерках. Иногда с полей к дому подступал туман, так, что его можно было различить только по этому размытому свечению, и тогда мы с Томми воображали себя мореплавателями, идущими на свет маяка.
Родительский дом таким и остался в моей памяти. Путеводной звездой. Маяком. Местом, куда можно вернуться после полного приключений и опасностей дня, спрятаться ото всех тревог нашей маленькой жизни. Главное-успеть к ужину.
Но всему этому было суждено измениться за один вечер.
2.
Сначала пропал Томми. В какой-то момент его просто не оказалось рядом со мной. Мы бежали через двор, таща на спинах тяжеленные рюкзаки – в школе в этот день было много уроков – и чувствовали себя более уставшими, чем обычно. Стояла середина августа, было довольно жарко, и только вечером, с приходом прохлады, двор как обычно затягивало густым туманом.
– Элис! Элис, смотри!
Я обернулась на крик брата и не увидела его.
– Томми? –я огляделась. – Том, прекращай. Сейчас не время дурачиться.
Вокруг был только пустой газон и бледные сгустки тумана над влажной от вечерней росы травой. Полоска света тянулась от распахнутого гаража к нашему дому. Я подумала, что Томми побежал туда к отцу. Рюкзак его лежал на земле в паре метров от меня.
«Вот придурок!» – наклонясь, я подхватила рюкзак с земли и поплелась к дому. В тот момент я еще не знала, что мне следовало бежать. Бросить всё и бежать как можно дальше от этого места.
На крыльце царила непривычная тишина. Папа обычно выходил туда и слушал радио перед ужином, заодно выкуривая пару сигарет. Даже если он уходил, приемник болтался тут на старом ржавом гвозде, специально вбитым в одну из опорных балок нашей широкой террасы, и надрывался вечерними новостями либо музыкой в стиле кантри, которую родители обожали. Даже мама иногда выходила и встречала нас здесь, ругаясь с отцом из-за сигарет.