Он опустил револьвер, но продолжал ухмыляться.
– Ты это о чем? Я ведь проверил, ты не носишь креста.
– Это так. Но я знал Джо. Однажды он показывал мне эти наручники, там, на внутренней стороне, нацарапан крест. А теперь давай, стреляй. Мой призрак будет мучить тебя до самой смерти, а потом не даст покоя и в аду.
– Врешь! – прорычал он, угрожающе поднимая револьвер.
– Узнай сам, – спокойно сказал я. – Надеюсь, ты выспался в тюрьме? Потому что я позабочусь о том, чтобы ты не сомкнул глаз до могилы. Каждую ночь ты будешь видеть мое призрачное лицо, слышать мои стоны в завывании ветра. Когда ты окажешься в темноте, сразу почувствуешь мои ледяные пальцы на своем горле.
– Замолчи! – взревел он, размахивая пистолетами.
– Заткни мне рот, если посмеешь! – я попытался сесть, а затем упал, ругаясь. – Черт побери, у меня нога сломана!
Эбеновая кожа Топа пошла бледными пятнами, но в его глазах вспыхнула решимость. Он оскалил блестящие зубы в звериной усмешке и положил оба пистолета на землю, подальше от меня. Затем встал, выудил ключ из кармана бриджей и склонился надо мной. Он считал, что раз я безоружен, да еще и со сломанной ногой, то я совершенно беспомощен. Но, как только он повернул ключ и сорвал железные браслеты, мои руки метнулись, словно две змеи, и яростно вцепились в его горло. Брэкстон понял, что я был калекой не больше, чем он и превратился в свирепый ураган. Мы катались по сосновым иголкам, рыча от ярости, как два диких зверя.
Если бы я писал элегантный роман, то должен был бы рассказать, что одолел Топа, благодаря высокому интеллекту, боксерским навыкам, а может быть, научным знаниям, которые превозмогли его грубую силу. Но в этой хронике я должен придерживаться фактов. Без грязных приемов, которыми я овладел в пьяных драках, и без доли удачи я бы не смог противостоять тигриной жестокости и сокрушительной силе Топа Бракстона. Мы бились грудь в грудь, как гориллы, мускул против мускула, кулак против кулака. Я бил его коленом в пах, рвал зубами жилы, он сжимал меня, будто в тисках, желая раздробить ребра. Мы оба забыли о пистолетах на земле, хотя перекатывались через них не менее дюжины раз. Каждый из нас осознавал только одно желание: убить голыми руками. Раздирать, рвать, терзать и топтать, пока соперник не превратится в гору окровавленной плоти и расколотых костей.