Роберт Говард
Змея из ночного кошмара
Мы сидели на широкой веранде в кромешной тьме. Ночь уже вступила в свои права, и все вокруг уснуло, наполняя мир тишиной – той особенной тишиной, в которой одновременно чувствуется божье благословение и таится нечто зловещее.
Мы молчали.
Вскоре на востоке, за холмами, появилась золотая дымка, а через несколько минут взошла огромная луна, разгоняя скопление теней между вековыми деревьями. Легкий ветерок погнал извилистые волны по высокой луговой траве и в этот момент на веранде раздался судорожный вздох.
Все оглянулись на Фэмингса. Он подался вперед, стиснув подлокотники кресла. Побледневшее лицо исказила гримаса ярости, а тонкая струйка крови стекала по подбородку – Фэмингс сильно прикусил губу, чтобы сдержать крик.
– Вы так и будете пялиться на меня, как стадо баранов? – раздраженно зарычал он.
Никто не ответил, но удивление в глазах многих сменилось испугом.
– Ладно, – скрипнул зубами Фэмингс. – Думаю, мне лучше рассказать вам все, пусть даже вы сочтете меня сумасшедшим. Но мне плевать! Я просто хочу выбросить это из головы, а потому расскажу. Но клянусь, что пристрелю всякого, кто рискнет меня перебить!
Его лицо блестело в лунном свете от внезапно проступившего пота.
– Ладно. Вы знаете, что я человек простой и выдумывать не умею. Все эти россказни у костра, охотничьи, рыбацкие или армейские байки – не для меня. Но есть одна фантазия, которая не дает мне покоя с юных лет. Сон, – он съежился в кресле, – хотя точнее будет назвать его кошмаром. Не могу вспомнить, в каком возрасте мне впервые приснилась эта жуть, но, кажется, я просыпаюсь с ужасными криками сколько себя помню…
Фэмингс помолчал, оживляя в памяти ужасную картину.
– Во сне я вижу такие же холмы, заросшие луговой травой. Но там, во сне, я совершенно точно не в английском поместье, как сейчас, а в экваториальной Африке. Там есть маленькое бунгало, в котором я живу. Со мной живет слуга – старый индус, морщинистый, как сушеный инжир. Я не знаю, за каким чертом мы забрались в эту дикую глушь, но во сне меня не покидает ощущение, что я скрываюсь от правосудия. Знаете, – он ватер лоб тыльной стороной ладони, – тот человек в моем сне – это не совсем я, но при этом я четко осознаю, что это я. Черт! Не знаю, как объяснить, да это, наверное, и не требуется. Сон есть сон.