– Не говори глупостей. Наш бультерьер добрый и славный. – Кира взяла щенка на руки, и он тут же облизал ей щеки и попытался легонько цапнуть за нос. – Ты ведь хороший пес? И умный.
Она отпустила Фредди, а он, сделав победную джигу на одеяле, побежал к спинке кровати и, присев там, затих наконец-то.
– Надеюсь, ты не позволишь ему с нами спать? – спросил Олег, обняв Киру.
– Да пусть спит, – махнула она рукой, – он же совсем маленький. Ему будет одиноко и холодно.
Кире в жизни не доводилось видеть столь быстрой смены выражений на лице мужа – от благодушия и веселья к мрачному негодованию.
– Нет, этого ни в коем случае нельзя позволять, – сказал он строго. – Собака не ребенок. Пусть спит на своей подстилке. Пусть привыкает… Кстати, когда это ты успела ее купить? Или она прилагалась к щенку?
Кира удивленно моргнула: какой своевременный вопрос.
– Э-э… Подстилка? – зачем-то переспросила она. – Ну да. Представляешь, подарили полный набор. И щенка, и еду для него, и матрас!..
– Какие у тебя сотрудники. Надо же. И внимательные, и щедрые… – с изрядной долей иронии произнес Олег.
– Да, они такие, – потупив глаза, ответила Кира. Как же она ненавидела врать.
Внезапно она залилась смехом.
– Фредди! Господи, малыш, что ты наделал! Сейчас папочка тебе такую взбучку задаст! – Она схватила щенка, который, присев у них в ногах, сделал лужу, пока они дискутировали на предмет его воспитания. Одеяло было насквозь мокрым, и теперь нужно было перестилать постель.
– Ну вот, видишь, какое многообещающее начало. – Олег тоже не смог удержаться от смеха. – Ты все еще хочешь, чтобы твой бульчик, как ты его называешь, спал с нами в одной постели?
Когда наконец малыш Фредди уснул на своем матрасике, умильно вытянув лапы и прижавшись спиной к теплой батарее, а их супружеская постель была застелена свежим бельем и пришло время выключать свет, на Киру внезапно опять навалилась грусть.
– Лапочка, ты идешь? – позвал Киру Олег. Он уже лежал на кровати и дожидался ее.
Кира поднялась, сбросила халат и скользнула под одеяло.
– Наконец-то, – сказал Олег шепотом и придвинулся ближе.
Кира потушила свет ночника, в темноте глаза мужа странно блеснули.
– Я уж начал ревновать. – Он обнял ее за талию и поцеловал. – Согласись, я же лучше собаки? Я твой муж… И я – главнее, – сказал он шутливым тоном, но в голосе послышалась очень знакомая хрипотца.