ГЕБЛЕР Ну о чем тут думать? Всё очевидно.
КРИВЦОВ (Геблеру.) Вам?
ГЕБЛЕР Что?
КРИВЦОВ Вам очевидно?
ГЕБЛЕР Думаю, что и вам должно быть очевидно.
КРИВЦОВ Мне нисколько не очевидно. Мало того, я думаю, что эта история разыгрывается намеренно, дабы увести следствие по ложному следу. Если подозреваемый вот так сразу признается, с большой долей вероятности можно говорить о том, что он оговаривает себя. (Кузовлеву.) Получается, вы выстрелили случайно, от страха, да еще и промахнулись.
КУЗОВЛЕВ Именно.
ГЕБЛЕР А Татлин висел в воздухе?
КУЗОВЛЕВ Медленно передвигался. Сидя.
ГЕБЛЕР Кто же он, по-вашему, птица или человек?
КУЗОВЛЕВ Не могу знать.
ГЕБЛЕР Но у вас же возникают какие-нибудь мысли на сей счет?
КУЗОВЛЕВ Возникают.
ГЕБЛЕР И кто же он, по-вашему?
КУЗОВЛЕВ Иван Павлович?
ГЕБЛЕР Да, Иван Павлович.
КУЗОВЛЕВ Друг.
КРИВЦОВ А как же извечный конфликт охотников и лесников?
КУЗОВЛЕВ Это уж как повелось. Но никакого конфликта нет. Мы с Иваном, Иваном Павловичем в дружбе состоим много лет.
КРИВЦОВ А конфликт правых и левых, бездельников и трудоголиков, парикмахеров и плешивых, живых и мертвых? Об этом что вы думаете?
КУЗОВЛЕВ Ничего.
КРИВЦОВ (Геблеру.) Вот видите?.. Не так всё просто.
ГЕБЛЕР А вы покойного спросите. Он, кажется, разговаривает еще.
КРИВЦОВ Спрошу, не сомневайтесь.
ГЕБЛЕР Вот и спросите.
КРИВЦОВ Вот и спрошу. (Татлину.) Иван Павлович, кто в вас стрелял?
ТАТЛИН Браконьеры… Всех не упомнишь. Нынче вообще погода неровная. Это безусловно накладывает отпечаток. Я в такие дни всегда волнуюсь. И прежде места себе не находил, и теперь… В такую погоду хорошо в погребе сидеть, в прохладе… Вы ко мне в погреб еще не заглядывали?.. А вы загляните. Может, повезет, и встретите их.
КРИВЦОВ Кого?
ТАТЛИН Землероек. У меня там парочка землероек живет. Старинные супруги.
КРИВЦОВ Значит стреляли в вас браконьеры?
ТАТЛИН Точно.
КРИВЦОВ А в последний раз, вчера кто в вас стрелял? Или сегодня? Когда это было?
ТАТЛИН Всегда.
КРИВЦОВ Так кто в вас стрелял, Иван Павлович?
ТАТЛИН А я не видел. Выстрел со спины был. Мне даже показалось, что это не выстрел. Как будто овод укусил. Это уж мне потом растолковали, что меня убили. А так бы я и не знал. Только что головокружение, да сухость во рту. Но это и с похмелья бывает. Я как раз накануне выпил лишку. Вот – с Павлом Потаповичем. Я – сам по себе, овод сам по себе, а Павел Петрович – сам по себе. Мы так живем. Стараемся друг друга не ущемлять. По-моему справедливо. Предложить-то мне всё равно нечего. Это только так говорят, лесник, да царь зверей. А нынче, главным образом, республики везде. Цари скорее бутафорскую роль выполняют. А жаль. Нет, не жаль. Так нам и надо. Поделом. А вообще я – за свободу. Вот, приблизительно так мне и намекнули, что я, дескать, умер.