– Что у тебя с банком?
– Выплачиваю понемногу.
– Откуда у тебя деньги, если не работаешь?
– Мне должны кое-что по последней работе.
– Они заберут эту квартиру.
– Как они её заберут, ведь я тут не прописан. И принадлежит она не мне.
– Всё равно могут забрать. И тогда мне куда идти?
– Мама, ну подумай сама, как заберут квартиру у тебя, если должен я?
– Но я ведь твоя мать.
– У тебя на старости лет совсем мозг не соображает.
– Съехал бы ты от меня, Серёжа.
– Мама, ну куда я съеду?
– Не знаю.
Она уже плачет. У меня слёз нет, только обида и отчаяние. Если бы я умер, всем вокруг стало бы легче. Это очевидно.
Ванна готова. Горячая, как я люблю. Ставлю одну ногу, другую, пока нормально. Кожа под волдырями не болит, наоборот, приятно. Залезаю весь. Вода подступает к горлу и.. мне становится плохо. В глазах темно, сердце выпрыгивает наружу, дышать нечем. Кое-как вылезаю из ванной, набрасываю полотенце, иду в комнату. Там ложусь на диван и понимаю, что это конец. Вот и всё… Вижу яркий свет, блестящий круг. И Голос…
Проснулся я утром. Наволочка и простынь насквозь мокрые. Струпья на коже, вроде бы, чуточку побледнее. В окно проглядывают лучики солнца. Мама на кухне готовит завтрак.
– Доброе утро! Какой сегодня денёк славный.
Она поднимает глаза, присматривается. Наверное, думает, не выпил ли я с утра. А иначе с чего такое радостное настроение?
– Мамуля, всё будет хорошо, вот увидишь, – я приобнимаю её за плечи.
– Дай бог.
После завтрака надо прогуляться. Проблема лишь в одежде. Точнее, не в ней, а как её натянуть так, чтобы не сорвать волдыри. Кожа в поражённых местах тонкая, любое неосторожное движение приводит к выделению жидкости. Это неприятно. Стоит мне сесть где-нибудь на жёсткое сидение и задница тут же становится мокрой. А когда встанешь, остаётся след…
Зайду в церковь, молиться не буду. А если не будешь молиться, то зачем заходить? Не знаю. Зайду и всё. Службы нет, лишь несколько посетителей медленно передвигаются по большому залу. Подхожу к одной из икон. Нарисована женщина, наверное, святая. Что-то такое есть у неё в глазах. Стою, разглядываю. Неожиданно тело схватывают конвульсии, перехватывает дыхание. Я… рыдаю. Громко, в голос, со всхлипываниями. И не могу остановиться. Чего я плачу? Не знаю. Но нужно выплакаться. Подходит священник.