Лавр, поддавшись безответному порыву, захотел подарить Маше очаровательный летний костюмчик, но Оля едва не перегрызла ему горло, встав в позу отрицания. И только глаза сестренки спасли положение – Оля сгорбилась и приняла свое поражение. Стоило продавщице, не сдержавшей хитрой улыбки, спросить у них, давно ли они женаты, как лицо Ольги вытянулось. Она промямлила нечто неразборчивое в ответ, мол, ничего они не женаты и залилась краской до самых ушей.
Артём же с огромным удовольствием наблюдал за полыхающими щеками Медведевой. Потом под хихиканье мелкой он обнял Олю, притянул к себе, легко коснулся губами ее виска и сделал рукой неопределенный жест. Обнимать пусть и извивающуюся девушку оказалось ни с чем несравнимо приятно, как и вдыхать медово-травяной с фруктами аромат волос. Навьюченные пакетами и сумками, они вышли из магазина.
Пока Оля сводила сестру в туалет, Артём ожидал их у кафе, где они собирались перекусить, а заодно и передохнуть. Ольга заказала Маше сытный суп и тефтели с овощным салатом, но та отрицательно завертела головой.
– А если ты не съешь суп и второе, Тёма не угостит нас вот теми пирожными, – Ольга без зазрения совести впутала его в свои интриги, но кажется, он был не против.
– Прав-да? – светло-карие глазищи уставились на Лавра.
– Да, кроха. Сначала нужно хорошо покушать, а потом можно всякие сладости, – закивал он головой.
Маша вздохнула, взяла ложку и принялась с аппетитом поглощать суп. Артём заказал им с Ольгой по тарелке плова и чашке кофе, Машке – чай, и всем по обещанному пирожному. На его вопросы о том, как дела, девочка охотно ему отвечала, медленно рассказывая о своей маленькой жизни, о занятиях в центре, о том, как любит маму и сестру, и как скучает по папе. Он опасался слез и грусти, но Маша, не до конца сознавая глубину трагедии, задорно ему улыбалась и хлопала длинными ресницами. И сама не заметила, как опустошила тарелку со вторым.
Иногда Артём перехватывал задумчивый взор Ольги на своем лице, приподнимал бровь, и тогда девушка одергивала себя и возвращала внимание сестре, уже изрядно измазавшей в креме щеки и руки. Зато он, бесстыдно пялился на Ольгу, слушая ее чуть грудной воркующий голос, когда она обращалась к сестричке. Смотрел на нее и не мог насмотреться. Слушал и не мог наслушаться. Жутко хотелось поцеловать строптивую Медведеву-старшую.