Какой праздник мы замутим, чтобы отметить триумф над свиньями? Это не будет еще одно 4 июля! По крайней мере, мне кажется, не самая лучшая идея – учредить Инаугурацию Свинтуса и объяснить ее хип-пёнкам и хиппушкам в манере «Жили-были эксплуататоры и угнетатели, и звали их люди свиньями…».
Я, как и многие другие, чувствую себя изнасилованным той игрой, которую затеяли свиньи. Это предоставляет мне шанс предложить альтернативную интерпретацию истории съезда Демократической партии в Чикаго августа 1968-го.
Большинству не терпится сказать, что свиньи утратили самообладание или что они наконец показали свое истинное лицо. Не согласен. Уверен, то, что произошло в Чикаго, – прямой результат заговора, организованного республиканцами и теми, кто поддерживал назначение Никсона на пост президента, работая рука об руку с расистом правых взглядов Джоном Бёрчерсом, контролировавшим полицию Чикаго точно так же, как они контролируют полицейские департаменты во многих важных городах по всей стране. Республиканцы знали, что им придется действовать решительно, иначе риск победы демократов на выборах слишком велик. Никсон, однажды уже проигравший на заключительном этапе, имел не очень много шансов. Потому кто-то выдал алчную идею шокировать американцев до страха и даже истерики, одновременно сорвав съезд демократов и подкрепив их репутацию в умах населения как партии, ответственной за все насилие, что творится в Вавилоне. Ситуация была создана для того, чтобы на трон сели свиньи. Сработало. Есть опасность для здорового развития Американской революции в том факте, что революционерами очень часто манипулирует правящий класс, чтобы представить их куда большей угрозой, чем они на самом деле являются. Делается это элементами из правого крыла, нуждающимися в истерии, идеальной для их работы; в противном случае, им никогда не привлечь народ к своим отчаянным, безнадежным стратегиям. Развязав насилие в Чикаго, правые шокировали нацию, заставили ее паниковать и дали старт сантиментам вроде «вышвырнуть мерзавцев», которым глупый мудило Хуберт Хамфри[8] не смог противостоять. И во всем обвинили революционные силы. А Никсон безнаказанно занял кабинет.
Вечером 27 октября 1967 года, в детское время, в сердце черного Окленда, на Седьмой и Уиллоу-стрит загремели выстрелы. Смерть сжимала кольцо вокруг стреляющих мужчин. Тень отбрасывало пламя, рвущееся из стволов. Одна белая свинья рухнула замертво, хорошо прожаренная в собственном соку. Вторая легла рядом с первой, отделавшись ранением. То был редкий момент смерти угнетателя и триумфа угнетаемых. Прекрасная искра славы на улице Вавилона в полумраке озарила для Лила Бобби место, где он смог обрести вечный покой воина, и послужила примером того, как противостоять свиньям, для всех, кто продолжает сражаться.