– Еще как способен, моя сладкая, – произнес про себя Герман.
Голос осекся, зафиксировав бесконтрольный переход на «ты», спешно открыл заметки и записал диктуемый на высокочастотной волне текст:
«Когда ты смотришь на меня так, я становлюсь моложе,
Когда вдыхаю запах твоей соленой кожи, я превращаюсь в ветер. Похоже,
Всё это выдает в нас вечность».
– И что мне с этим делать теперь? – пробормотал голос.
– Включить в первую главу, – ответил кто-то с той же высокой частоты, – роскошная же сентенция. Дарю.
В силу того, что подобные прямые включения случались последнее время с завидной регулярностью, голос не только не удивлялся постоянному аудиальному сопровождению, но и пользовался случаем для коротких, но содержательных бесед. Особенно это выручало, когда вокруг было полно заумных челов, спешащих выплеснуть на нее свою эрудицию. Она смотрела на таких вот умников, а сознанием переключалась на другую частоту и слушала уже совсем другие истории, которые потом еле успевала записывать в перерывах между третьим и пятым глотком одного бокала, который Кира предпочитала растягивать на весь вечер.
В то утро бокал, к счастью, был наполнен лимонной водой. Сделав пару глотков, девушка вернулась в постель, подправила настройки реакции и продолжила:
– Что же вы так тогда во мне обожаете, и обожаете ли, если я всё уничтожаю и крушу ваши лучшие устремления?! Возможно, вам просто потребовалась новая порция цифрового секса? А мне нужен был всего лишь ваш живой звук. Всего несколько слов. Не слишком ли дорогую цену вы устанавливаете за такую малость?!
– Я просил не общаться с ней. Вы обещали. И даже какое-то время выполняли обещанное. А потом наплевали на меня. И даже бравируете этим.
– Вы тоже кое-что мне обещали.
– А последовательность не напомните? Может быть, мои действия всего лишь реакция? Впрочем, это пустое. Мой порыв так и остался порывом.
– Все ваши действия и диалоги у меня подробно письменно изложены. Слава создателям гаджетов! И последовательность там налицо или, уместнее сказать, во всю диагональ экрана. И видим мы там лишь одни сплошные ваши обещания и мои неоправдавшиеся ожидания, ни одного реализованного порыва или искреннего разговора, доведенного хотя бы до середины. У вас всё время одни: «я так и думал», «ну, понятно» и «сама виновата». Впрочем, это пустое. То, что я не услышу вас месяц или два, никак не изменит мое внутреннее убеждение. Я всё равно вас не слышу и не вижу уже порядочное количество недель. Нечем тут пугать. Вы считаете меня говорящей куклой, типа спам-подкаста, которую можно отключать словами «не сегодня», которая по наступлении буднего дня должна снова говорить, улыбаться и развлекать своего подписчика. Но, увы, я не хочу улыбаться, когда меня всякий раз доводят до края, а потом обвиняют в том, что я, б*, грохнулась вдребезги с этого края. И вам похрен, что мне больно, что я вся переломалась, падая. Более того, вы меня готовы порывно обожать вместо того, чтобы задуматься над тем, что надо бы поднять меня и хоть как-то постараться больше не ронять, – упруго бомбил запретную зону черный каучуковый матовый кнут, за которым еле поспевали коченеющие кончики пальцев.