– Мне на эту экспертизу угли принести? – грубо бросил ему вдогонку Вова, развернувшись вполоборота.
Мальцев безмолвно вышел. Он скрылся во влажной, неприятной прохладе санузла, век не знавшего нормального ремонта. Многократные умывания холодной водой должны были смыть чувство вины, а две сигареты, выкуренные на лестничной клетке после, должны были придумать оправдания. Или хотя бы пропихнуть слепок прошлого, застрявшего комом в горле, который не проглотить и не достать. Но сигареты ничего не придумали. И слепок остался поперек глотки. Стройные белые сигареты сами молча курили Мальцева, который терпеть не мог шить дела таким же, как он. Это убивало его намного быстрее алкоголя, табака и безжалостного альпинизма по карьерной лестнице наперегонки с коллегами, с самим собой и со смертью.
Больно упав с непомерно возвеличенной высоты своего эго, следователь долго приходил в себя, вспоминая, как он, сирота, боролся, а его топили. Как он, беспомощный, цеплялся, а его сбрасывали. Как он, без семьи и корней, взлетал, а его сбивали. Такие же, каким теперь стал он. Смятенный, он застыл перед дверью своего важного кабинета, колкими раздумьями изрезав разум, – как сохранить те крохи совести, те осколки морали, которые давно выгорели, оставшись лишь угасшими углями? Он дул на них хорошими, с его близорукой точки зрения, поступками, и они тлели. Или ему так казалось.
Мальцев вдохнул и вошел.
– В общем, так, парень, – выдавил остывший и растерявший последний пыл следователь. – За день до тебя здесь сидел тот тип, что влетел в тебя. И он написал под нашим давлением и за прошлые наркоманские заслуги, что это ты уговорил его организовать автоподставу. А сам он – невинная овца. У него связи и бабки. Которых нет у тебя. Поэтому он съедет с темы, а ты заедешь.
Следователь врал, ни на кого не давя и заслуг не припоминая, да и вообще ни с кем не встречаясь. И эта глупая, скабрезная ложь казалась ему ложью во спасение. За счет нее он пытался выглядеть в глазах Вовы лучше, чем есть. Выглядеть таким, каким бы он мог быть, если бы не было «бы».
– Зачем мне эта информация? За шкафом?
Пустое лицо Вовы, без толики эмоций, безучастно смотрело сквозь решетчатую мозаику паучьего глаза на зиму, играющую за окном со снегом. Далекая труба котельной выдыхала клубящиеся теплые облака, умело вплетающиеся в общую непроглядную дымку незамерзающего неба.