Теперь, после ее смерти, я вспоминал о Нине только хорошее, хотя, как и любой человек, идеалом она не была. Мы иногда ссорились, она бесила меня – и я ее тоже. Она бывала вспыльчивой на пустом месте. Готовке ужина в любом случае предпочла бы хобби, а у нее их было немало. Порой я возвращался домой усталый и проголодавшийся позже нее, а жена встречала меня с пустыми кастрюлями, но горящими глазами и радостным «посмотри, какую обложку для блокнота я сделала», – и это, мягко говоря, не вызывало у меня восторга.
Но сейчас я бы лучше миллион раз сам приготовил нам ужин и сто тысяч раз попал под обстрел ее эмоций, чем потерял ее. Жаль, что выбора передо мной никто не поставил. Сейчас у меня оставался единственный способ не отпускать ее окончательно – разобраться в том, что с ней произошло. На правоохранителей я уже не надеялся: не найдя оснований для возбуждения уголовного дела, они, похоже, расслабились. А я вертел мысли о случившемся так и сяк, ответов не находил, четкого плана действий по их получению пока не имел, но и сдаваться не планировал.
Свидетелей трагедии найти не удалось. Никаких камер в нашем дворе и вблизи него, как назло, не было (по всему городу уже их понаставили, но там, где надо, ни единой!). Еще недавно я радовался тому, что двор более или менее очистился от машин – в последние годы персонально для жильцов сделали отдельную парковку с другой стороны от дома и чуть подальше. Но раньше, когда все кто ни попадя заезжали во двор именно там, куда выходили балконы, был бы шанс, что в какой-нибудь из машин сработает видеорегистратор.
Криков, звуков борьбы и прочего никто не слышал – по крайней мере среди тех, кого опросила полиция. Большинство соседей, как и я, были на работе, когда погибла Нина. На балконе нашего этажа никого из них в тот момент не было, что неудивительно. Через общий балкон ходили люди с нижних этажей, которые не пользовались лифтом, а остальные – лишь в том случае, если лифты ломались и приходилось спускаться по лестнице. Стоять на общем балконе просто так было не принято – в наших квартирах имелись свои.
Мы жили на восьмом этаже. Мне трудно было представить, что заставило Нину при обоих работающих лифтах выйти на этот балкон, а потом еще перегнуться через перила. В то, что все это произошло случайно, верилось с огромным трудом.