– И так, что же в моем гардеробе есть такого, что можно надеть в столь деловую корпорацию? – сказала Мари сама себе, открыв шкаф.
Брюки слишком устаревшие, юбка не официальная, куча черных кофточек и синих джинс. Есть еще футболки, водолазки… Мари перебирала все это, понимая, что ничего тут не подойдет ей. Что там по платьям?
– Как завещала Коко Шанель, надену маленькое черное платье, по крайне мере – это самое приличное, что у меня есть, – вновь сказала себе Мари, примеряя черное платье «лапшу».
Даже полусапожки на каблуке Мари нашла в своем гардеробе. Правда темно-зеленые, но к ним нашлась и темно-зеленая сумка.
«Надеюсь, в этом меня пустят» – подумала Мари, стоя у зеркала. Сверху накинула черный жакет из эко – кожи. Вроде выглядит неплохо.
Без пятнадцати двенадцать Мари на трясущихся, то ли от каблуков, то ли от страха, ногах вошла в огромное здание.
На ресепшн сидела, будто искусственная девушка, с натянутой до самых ушей улыбкой. Мари показалось, что лицо девушки вот-вот треснет.
– Здравствуйте, по какому вы вопросу? – спросила девушка.
– Здравствуйте, я записана на прием к Брайану…Хейзелу. На двенадцать часов.
– Можно ваш паспорт?
Потными руками Мари достала свой паспорт и протянула девушке. Та глянула в него, затем в компьютер и все с той же улыбкой отчеканила:
– Мистер Брайан Хейзел ожидает вас на пятом этаже, вы сразу увидите его кабинет. Для вашего удобства можете воспользоваться лифтом. Вот ваш паспорт.
Мари молча кивнула, забрала паспорт и направилась к лифту.
«Лишь бы в лифте никого не было» – думала она по дорогое.
Мари повезло, лифт оказался пустым. Он был большой, зеркальный и с камерой, которая своим присутствием очень напрягала ее.
«Буду смотреть в пол», – подумала Мари, спешно нажимая на цифру «5».
На пятом этаже действительно был один кабинет и секретарша.
– Здравствуйте, у мистера Хейзела сейчас совещание. Он освободится через пару минут, – вежливо сказала секретарша.
Мари стала нервно ходить из стороны в сторону. Казалось, еще минута и она просто сойдет с ума. Руки вспотели от напряжения, ноги тряслись. Радовало то, что на этаже кроме секретарши больше никого не было.