Наконец, отсутствуют квалификации негативных проявлений ментальности, которые априорно следует признать, так как известно из истории и современности, что религиозность обладает способностью в определенных условиях резко обособлять, выделять интересы отдельных и обобществленных социальных субъектов, противопоставляя их интересам других в виде неких абсолютов, либо солидаризироваться с консервативными или псевдо-инновационными социально-политическими ориентациями, способными принижать, разрушать человечность и принципы цивилизованности. А отсюда вытекает необходимость определения, хотя бы в первом приближении, оснований для положительных управляющих действий политических элит в области конфессиональности для нейтрализации экстремизма и терроризма на религиозной почве.
Степень разработанности проблемы. Уже с 20-х гг. XX в. термин “ментальность” получает распространение. На формирование понятия “ментальность” оказали воздействие труды Р. У. Эмерсона, Э. Дюркейма, Э. Кассирера, Э. Гуссерля, А. де Токвиля, Э. Фромма, К. Г. Юнга, школы “Анналов”, К. Леви-Строса, Л. Леви-Брюля. Понятие “ментальность” активно использовалось в мифологических исследованиях, когда главной особенностью его содержания считали своеобразие генетически ранней ступени мышления. Затем под ментальностью стали понимать то, что связует культурные традиции того или иного социального субъекта. В философии это понятие понимается также как исторический интеллектуально-эмоциональный код народа. В российской научной среде понятие “ментальность” использовали культурологи П. С. Гуревич и О. И. Шульман, Е. М. Скворцова, известный отечественный историк А. Я. Гуревич, этнопсихологи В. С. Кукушкин и Л. Д. Столяренко, философы Института философии РАН В. И. Толстых, И. К. Пантин, А. С. Панарин и создатели философских словарей. Все это учтено в нашем исследовании.
Также изучались пределы взаимодействия разнородных ментальностей в рамках социально-цивилизационных субъектов. Это труды Л. М. Демина, Л. Б. Алаева, В. М. Хачатуряна, Л. С. Васильева, Б. С. Ерасова, Я. Г. Шемякина, М. В. Поповича, А. Тойнби, М. Мелко, Д. Шайегана, С. Хантингтона, Г. Э. фон Грюнебаума, А. Меца, У. М. Уотта, Э. Гелнера. Так, Л. С. Васильев в своем исследовании приходит к выводу, что ментальность китайско-конфуцианской традиции-цивилизации ближе к ментальности современной западной цивилизации, чем ментальность арабо-исламской традиции-цивилизации. Б. С. Ерасов отмечает, что особый тип взаимодействия ментальностей существует между Западом и мусульманским Востоком – конфликтное взаимодействие. Показательно также то, что известный исследователь С. Хантингтон считает, что идеологические конфликты уходят в прошлое, заменяясь конфликтами религий и культур.