Клео вернулась домой разбитая, как бывает, когда слишком долго проспишь днем или полежишь в слишком горячей ванне.
Родителям, которые требовали подробного отчета о том, как прошел обед, она отвечала словами Кэти: ничего еще не решено. Но ей назначили следующую встречу, и это хороший знак.
Отца эта таинственность позабавила: можно подумать, Клео была на собеседовании о приеме на работу и подписала соглашение о неразглашении условий.
На самом деле она дважды чуть не провалила собеседование. Когда она только вошла, Марк указал ей еще на трех девочек, ее ровесниц, может, чуть постарше, сидевших на диване в гостиной. Клео так явно расстроилась, что Марк ее пожурил: она же не думает, что, кроме нее, нет ни одной претендентки на стипендию?
«Клео, танцовщица» – ее представили четырем членам комиссии, и один из них спросил, не хочет ли она в воскресенье посетить вместе с ним Гарнье[6]. А что такое «Гарнье»? Мужчина пресек смех остальных и объяснил ей, о чем идет речь. И тогда Клео, как автогонщик, намеренный во что бы то ни стало удержаться на трассе, собралась с духом и заявила, что классикой вообще не интересуется, а любит джаз-модерн. Как в кино «Танец-вспышка». Вы видели?
Их обслуживала белокурая официантка с фигурой модели. Клео ела изысканный десерт, едва осмеливаясь отламывать ложечкой крошечные кусочки меренги с кремом, украшенной розовыми сердечками. Когда подавали рыбу, ей удалось не перепутать приборы. Она не стала подбирать соус с тарелки. Другие девочки, казалось, старались не меньше ее.
Приглушенная красота звучащих вокруг разговоров, коричневый сахар в темно-нефритовом блюдечке – все, на что она, в отличие от матери, теперь получила право, заставляло ее чуть ли не плакать над безрадостной судьбой матери и будило желание принести ей позолоченный коробок спичек; ее душила любовь к той, кому не выпал в жизни такой счастливый шанс, как ей самой.
Один из членов комиссии похвалил простоту ее наряда. В столь юном возрасте джинсы и футболка – это идеальный вариант, а то современные девушки слишком склонны к прискорбной вульгарности.
Его звали Жан-Кристоф, и он был одет как на свадьбу – в сорочку и темный пиджак. Когда подали кофе, он встал из-за стола и предложил ей перейти в гостиную, чтобы «лучше познакомиться».
Как и Кэти, он интересовался ее мнением по самым разным вопросам. Наклонившись ближе, он прошептал ей на ухо стихотворение, отчего у Клео внизу спины пробежала дрожь.