– Во-первых, я тебе не Жора, а Георг, у меня в роду князья были, а во-вторых, тебе что, на виселицу невтерпёж – куда ты с немецким ножом, на рыбалку ходить будешь? Больше не спрашивай за это. А вот про ранцы еще подумаю, может быть, у кого и остались, но менять буду только на первак.
– Ладно не обижайся, просто у нас кто Георгий, то он же Жорка или Юрка. Но князь с тебя, честно скажу, прямо никакой! Чего только ботинки твои разбитые стоят! – Гришка громко засмеялся. – Видать вас, князьёв, хреново снабжают!
Георг хоть и был врагом, но не вредным. Он спокойно относился к насмешкам русского пацана и даже разрешал тому над собой подтрунивать. Вот и сейчас шутливо потрепав парнишку за ухо, прикурив от новой зажигалки, он продолжил путь по разномастному и кричащему городскому рынку.
При отступлении Советской армии к Дону в городке осталось много раненых красноармейцев. Румыны их не трогали, но в течение дня те не имели права появляться на улице. В случае неповиновения за дело принимались немцы. И тогда расправа часто была безжалостной. Поэтому раненых местные жители называли подпольщиками – потому что они жили под полом в подвалах, а ночью выходили на свежий воздух. Тот, кто мог что-то мастерить, с этого жил. Кто мог работать, тех использовали на работах, но держали уже отдельно от остальных, тяжелораненых не было, они не выжили.
Лешку ранили в ногу в боях под рекой Миус. Спешно отступавшие к Дону советские части оставляли своих раненых в населенных пунктах, которые проходили. Вот и Лёхе пришлось остаться в шахтёрском городке. Поначалу было страшно. Комиссаров, цыган и евреев нещадно расстреливали. Но потом стало как-то поспокойней. После тех драматических событий прошло уже какое-то время, но нога давала о себе знать, болела. Он не ходил на работы, зато умело ремонтировал разную хозяйскую утварь.
Лёхе в ту пору стукнуло чуть больше двадцати, он как раз из тех, кто в августе 1941-го в составе 395-й стрелковой дивизии принял воинскую присягу в парке имени Горького города Ворошиловограда. Он этим обстоятельством чрезвычайно гордился. Для местных мальчишек Лёха был чем-то вроде точки притяжения. Он умело рассказывал смешные байки, особенно удачно у него выходили истории про героев гражданской войны. Когда он заводил очередной рассказ о легендарных временах, то понижал голос и говорил тихо.