– Фуфло, – процедил сквозь зубы, вернул обратно, – С тебя триста.
– За что?!
– Место тут платное. Платить надо за место.
– У меня нет денег…
– Тогда, вали отсюда.
– Что же мне делать?.. Мне деньги нужны, – всхлипнул Миша.
– Да? Есть вариант. Ты мне отсосешь по полной. Я дам тебе двести. Это барахло возьму за сто. И мы будем в расчете. Годиться? – парень громко заржал.
Миша шестым чувством понял, что если он сейчас отсюда быстро не убежит, то у него возникнут большие неприятности.
– Нет. Нет! Я ничего не продаю! – взвизгнул во весь голос и ринулся в толпу.
Остановился он только возле какого-то магазина.
Запыхался. Его трясло. Не то от страха, не то от холода. Дождевая вода с мокрой головы просачивалась на спину. В желудке посасывало. Мамины часы показывали половину восьмого вечера. И тут ему, вдруг, до того стало себя жалко, что слезы снова сами собой потекли у него из глаз. Это же надо было такому случиться, чтобы великий победитель стоял на улице под дождём с непокрытой головой, голодный, замерзший, униженный каким-то поддонком, совершенно без денег! В то время как у него, там, в заветном сундуке, лежит годовой Сертификат на бесплатную игру, который он не может получить только потому, что кому-то сильно приспичило прижмуриться именно в тот день, когда он взошёл на высочайший пьедестал всех времён и народов! И для кого, спрашивается, он так старался и всё это делал!?.
Миша громко расплакался. Безвыходность положения накрыла его железным ведром, по днищу которого громко барабанили дождевые капли. Продать ничего не сумел. Время потрачено зря. Впереди – пустота.
– Ты, что, милый? – остановилась возле него какая-то маленькая старушка в потрёпанном пальтишке, – Ты, что плачешь?
– Денег нет. Мама умерла, – размазал он слёзы по щекам, – Есть нечего.
– Ишь, ты, несчастный, – сочувственно покачала она головой, – Голодный?
– Да.
– И что тут стоишь?
– Продаю, – протянул ей часы с колечком.
– Мамины?
– Да.
– Почём торгуешь?
– Пятьсот рублей.
– А хватит?
– Хватит.
– Ну, на, милый, возьми, – протянула ему старушка денежную купюру.
– Спасибо, – быстро схватил её Миша, не веря своему счастью.
– Иди с Богом.
– А это? – показал он свои вещички.
– Себе оставь. Будет, чем маму вспомнить, – молвила старушка и засеменила куда-то в сторону трамвайной остановки.