Вообще, курортный волжский городок и раньше не отличался особым уровнем шума, а сегодня он и вовсе казался погруженным в гнетущую тишину. Гриднев несколько секунд постоял на месте, пытаясь услышать хоть какие-то звуки, обозначавшие присутствие живых людей. Но кроме пения птиц, да тоскливого воя собаки, доносящегося откуда-то издалека, не было слышно ничего. Раздосадовано передернув плечами, Гриднев решил продолжить свой путь в сторону полицейского отделения.
Именно эта тишина и позволила Гридневу за несколько сотен метров услышать голоса, которые в монотонном городском шуме он бы не расслышал ни за что. Голоса доносились из парка рядом с отделом полиции. Они звучали едва слышно, но ошибки быть не могло – там о чем-то спорили люди.
Первым желание Льва было сорваться с места и опрометью броситься на звук этих голосов, но он сдержал порыв. Состояние тревоги, в котором Гриднев пребывал с момента обнаружения тела жены, взвыло сиреной воздушной тревоги. То, что в парке были люди, еще не означало, что они будут дружелюбны к постороннему и встретят его с распростертыми объятиями. По своему опыту службы в «горячих точках» Гриднев знал, что в таких городках, полных трупов, чаще всего выживают те, кто не прочь пополнить перечень мертвецов еще одной фамилией. Просто из-за собственного страха, или желания избежать наказания. К тому же, Гриднев понятия не имел, кто, зачем и как организовал атаку на город. Но он не исключал, что сейчас в парке могут находиться те, кто к этой акции имел непосредственное отношение.
Лев перебежал улицу, стараясь производить как можно меньше шума, достал из-за пояса ракетницу, и крадучись отправился в сторону парка, стараясь придерживаться той стороны улицы, откуда его труднее всего было заметить. До парка оставалось не больше сотни метров, когда голоса зазвучали громче, а затем раздался истошный крик и глухой удар. И в это момент Гриднева словно ударило током: только сейчас он понял, что эти голоса принадлежали детям. Или подросткам, скорее всего!
На несколько долгих секунд Гриднев застыл у последнего дома перед площадью, отделявшей жилые кварталы от парка. Он совершенно не понимал, почему детские голоса поставили его в тупик, и лишь чуть позже сообразил, что до сих пор не находил ни одного трупа ребенка в обследованных домах.