Просить прощения – значит подняться с дивана,
Окунуть свои ноги в пушистые тапочки,
Посмотреть на часы – а вдруг ещё рано,
И ты спишь, и во сне тебе снятся бабочки.
(Впрочем, как же ты спишь, если время не лечит,
Если груз непрощенья подсел к твоему изголовью,
И моею холодной рукой твои трогает плечи,
Что-то шепчет, и «кровью» мешает с «любовью»).
Значит, так. Ты не спишь. Ты всё утро сидишь
за роялем.
Впрочем, нет никакого рояля, а есть пианино.
«Сюита».
И бемолям, диезам, мажорам, пюпитрам, педалям
Неспокойно. И мне неспокойно. Седой
композитор
Написал перед смертью симфонию номер
не помню какой,
Не оставив ремарок, «см» и «PS», ничего
не оставив.
Подойти к телефону, шесть цифр одна за другой,
На седьмой не решиться, и трубку на место
поставить.
А на улице Пушкина что-то горит, и сливаются
запахи-краски