– Ваш дар был запечатан до сегодняшнего дня, – Мужчина резко поднялся из-за стола, развернулся и направился к ближайшему зеркалу, расположенному в углу комнаты. Провел ладонью над стеклом и его поверхность дрогнула, по ней, будто по воде, прокатилась мелкая рябь. А затем… Затем прямо передо мной в вечернем сумраке показалась оживленная улица. Толпа людей, сотни машин, вывески… Москва?! Что за шутки?!
Сердце в груди забилось быстрее, по коже прокатилась дрожь. Я подскочила со своего места и рванула к зеркалу. Подошла и замерла напротив, чувствуя какой-то подвох. Хотя вот она, земля. Стоит сделать шаг, и я дома…
– Смелее, – сухо проговорил Ра’Раншейр. – Это же ваш мир?
Протянула руку к порталу, туда, где кипела жизнь. Казалось, что между нами нет никаких преград. Что сейчас моя ладонь нырнет и появится прямо посреди улицы, напугав прохожих, но… нет. Конечно же, чуда не случилось. Пальцы коснулись твердой прохладной завесы, от которой по коже прошел холодок.
– Весьма странный мир… – он проговорил прямо над ухом, а затем улица перед глазами исчезла. Вновь появилась зеркальная поверхность, в которой отразилось мое удивленное побледневшее лицо. И Ра’Раншейр нависший надо мной будто коршун.
– Это может быть ваш очередной фокус, – я развернулась и взглянула ему в лицо. – Я вам не верю.
Лгал ли он сейчас? Ему нужна магия, но если я соглашусь ее отдать, то, где гарантия, что он отправит меня домой? Останусь здесь без магии и отправят меня рабыней куда-нибудь…
– Я держу свое слово, в отличие от вашего папеньки, – Мужчина развернулся и направился к столу. – Жду ваш ответ завтра утром. Можете идти в свою спальню. Вам накроют ужин там.
Перед глазами под тихое бормотание Бренды вновь запетляли коридоры и лестницы. Она вещала что-то про плохую погоду, гнев богов и про то, что если еще неделю будут лить дожди, то столицу точно затопит. А я шагала молча, иногда кивая невпопад и мечтая остаться наедине с собой.
Это что же получается? Неужели я… застряла здесь? Не соглашусь на сделку с этим Ра’Раншейром, тогда стану бесплатным приложением к швабре в лучшем случае. В худшем он пообещал отправить меня в дом терпимости. И что-то мне подсказывало, что так все и будет, потому как отец явно не вернет «жениху» ни гроша. Судя по увиденным мною бумагам, моя жизнь в его руках.