Я положил трубку и зашел обратно, все ушли, Кафельников сидел с блокнотом за столом и что-то писал. Я постучался:
– Товарищ полковник, разрешите войти?
Он отмахнулся от моего официоза и, подзывая меня, кивнул головой.
– Юрий Ростиславович, и что мы будем делать?
– Когда? «Сейчас или вообще?» – спросил он уставшим голосом, не отводя взгляд от блокнота.
– В данный момент каковы наши дальнейшие действия: мои и моего подразделения?
– Никакие, ждем дальнейших распоряжений от Москвы, все, что нужно было, мы сделали. Ты сколько на ногах уже? Сутки? Иди поспи, Андрей Геннадьевич, в четыре ровно у меня будет плановый сеанс связи, а после собрание.
– Это все? Никаких вводных, все наше совещание одни сплошные предположения и фактики, – сказал я с негодованием.
– Товарищ подполковник, идите… спать! – сказал он с явным безразличием, подняв на меня свой взгляд.
– Есть!
Я вышел. У входа в нашу палатку крутился мой помощник, увидев меня, он быстро подошел ко мне.
– Ну что там?
– Женя, не поверишь, НИ-ЧЕ-ГО! Все на предположениях и ни одного факта.
– Не может быть, чтобы они эвакуировали город, но ничего толком не знали! – сказал он раздосадовано.
– В том-то и дело, Женя, что знают, но не говорят.
– Я поговорил тут с разными людьми, никто ничего не знает, ну кроме той информации, которую нам сказали, у всех одно и то же – слово в слово.
– Женя, я пойду вздремну, возможно, к вечеру появится информация.
– АНДРЕЙ, АНДРЕЙ! Проснись! – Евгений толкал меня в плечо и кричал мне в ухо.
Я, сонный, открыл глаза, было еще светло, не сразу понимая, где я и что происходит, я привстал со спальника, протирая глаза руками.
– Чего?! – спросил я сонным голосом.
– Кафельников рвет и мечет, нет связи!
– С кем нет связи? – спросил я, еще толком не проснувшись.
– Ни с кем, а над городом вспышки видели!
– Какие вспышки? Взрывы? Или наши ракеты?
– Нет, не знаю, как салют, – сказал он, почесывая затылок.
– Жень, скажи мне: ты дурак, что ли? – сказал я, одеваясь.
Я вышел из палатки. На улице было существенное оживление, однако большинство людей стояли на месте и смотрели в небо, как завороженные. Я бросил мельком взгляд, но, не увидев ничего, продолжил идти в сторону палатки Кафельникова. Около входа стояла толпа офицеров, протиснуться через которую мне не удалось. В воздухе висело чувство тревоги. Мы простояли так еще какое-то время, я решил позвонить жене, отойдя в сторону. Но связи не было, не было ни гудков, ни привычного голоса робота, который уведомляет об отсутствии абонента в сети, просто тишина. У палатки началось движение, и я вернулся к толпе. Юрий Ростиславович вышел на улицу, в его адрес полетели десятки вопросов, нескончаемый гул не давал возможности разобрать, кто и что говорит. Он поднял руку вверх, и голоса постепенно начали затихать, пока не воцарилась тишина.