Но его мой рассказ не удивил.
– Салют!? ХАХ, ну да – салют!
– Что смешного, не понимаю?
– По нам захерачили какой-то ракетой с неизвестным дерьмом! А ты: «Салют, салют…», – сказал он, уместив в одном предложении и злость, и разочарование.
– Я слышал объявление, но не придал этому значения…
– Да никто не придал, сейчас вот делать что, никто не знает.
– А разве вы не эвакуируете людей?
– Я с группой въехал в город для выяснения последствий, все мертвы, они растаяли на глазах практически сразу после выхода из авто. Я закрыл окна и влез в защитный костюм, пересидел в машине, пытался уехать, но машина как будто умерла на глазах, перестав подавать признаки жизни. Связаться по рации со штабом тоже не получалось, пересидел до вечера и пошел пешком.
– Кто стрелял-то? Ну, по нам… И за что? – продолжал я засыпать солдата вопросами.
– А я откуда знаю? У нас в основном догадки да предположения, странно это потому, что наши ПВО эти ракеты не видели. И говорят, бабахнули так по нескольким десяткам городов, в большинстве даже тревоги объявлено не было, кто – неизвестно, зачем – тоже, но войны нам никто не объявлял. Эрхабэзэшники наши говорят, что это какая-то смесь биологического и химического оружия, которое растворяет клетки человека, я в этом не сильно понимаю, поэтому говорю, как понял. Действует это дерьмо вообще только на живое. Нужно избегать прямого контакта и контакта с зараженными. По нашим наблюдениям, при контакте человек в течение нескольких минут начинает чувствовать слабость, тошноту, признаки эпилепсии (индивидуально), поражение верхних слоев кожи и моментальное разложение заживо. Заразиться можно и при воздушно-капельно-пылевом контакте с инфицированными, и от различных объектов. Как убедиться в безопасности воздуха и предметов быта, мы не знаем. Методом тыка, как и все у нас, через одно место, одним словом, – закончил он свою речь. – И еще: если увидишь человека, то лучше выждать минут десять, если он заражен, то это проявится в это время, – продолжил он.
Я выслушал его очень внимательно и подметил для себя то, что он сам не знает, что нам дальше делать.
Выдержав небольшую паузу, я продолжил разговор:
– Есть какие-нибудь варианты?
– Варианты чего? – спросил он, присаживаясь на корточки в коридоре.
– Ну делать-то что дальше.