326. Даже если у нас вовсе не будет ни литературы, ни музыки, ни художеств, всё равно на поверхности мира немало сохранится проделок замысловатой русской совести.
327. А всё же напитки наши горячительные и морали наши неписанные лучше употреблять неразбавленными.
328. В человеках минимум две помешанности – на лёгкости сокрушения и мучительности возрождения.
329. У нас невиданные расстояния и короткая история. Оттого-то в России не только добираются долго, но и живут медленно.
330. Эти гулкие глаголы, рукой бестрепетной на ветр брошенные, приливами и закатами омытые, монументальным минимализмом среди двуногих человеков да нарекутся!
331. Лишь сходить с нею в кино на последний спиритический сеанс.
332. А ещё состязаться с уличными экзистенциалистами в сферах низости ежедневных намерений и трагичности пресловутого бытия!
333. Подспудное в искусстве сопоставимо с оглушающим в толпе.
334. После лукавственника Фрейда люди стали гораздо чаще оговариваться по Фрейду.
335. Человеку следует вырабатывать в себе особенный глаз. Такой, чтобы и в Сотворении мира видел одно тошнотворное.
336. Хорошо быть Аргусу полубодрствующему! Ведь из его ста глаз хоть один да узрит правду!
337. Русский мир и по сей день неподдельно гордится как высшим кулинарным достижением кашею из лопаты да супом из топора.
338. Казалось бы, уж посмертному-то чего (или кого) опасаться? А вот и как бы не так: посмертное в нас обычно и есть самое боязливое.
339. После Ницше многие враз обучились слыть непокорными умственными шалунами.
340. Сердце – оно вроде транспорта, везущего до первой остановки.
341. Ну, звания интеллигента в кои-то веки научились стыдиться. А вот с рабом божьим всё не выходит никак!
342. Бог для такой сволочи, как я, уж припасёт, наверное, что-то совсем удручающее на исходе дней моих и мгновений.
343. Мизантропия – крест мыслящего индивидуума, ксенофобия – его позор.
344. Интересно державам меряться своими средневековьями. Америка – страна вовсе без всякого средневековья. Да и наши с европейскими – столь многоразличны. Скажи мне, каково твоё средневековье, и я скажу, кто ты теперь.
345. Ищи себе, двуногий, объект для глумления – уверен, не сыщешь ничего лучшего, нежели сей пресловутый, здравый твой смысл!
346. После Ленина стало не в пример стыднее быть человеком, полку же мизантропов существенно прибыло.