Меж тем, тучи над этим полным греха миром разошлись, и солнце как-то необычно резко осветило всё вокруг, как будто в надежде выявить всех сволочей, что выползали во мгле и теперь не успели попрятаться. Но единственное, что у него пока вышло – это лишь вновь взвесить в воздух часть влаги, пролитой дождём, а сволочи были либо быстрее солнца, либо, что вернее всего, они очень хорошо маскировались под нормальных людей. И поэтому, сколько их не сажай, не бей, не расстреливай, всегда будет оставаться какая-то часть, которая будет размножаться и дальше косить под обычных граждан.
Так размышлял Желвак, быстро передвигаясь дворами, подальше от глаз, ушей, ртов, и пытаясь сделать свой путь как можно путаней. И отдельным людям вокруг и этим странным, кошмарным организмам, в которые они собирались, словно капли ртути на полу, было плевать на босоногого оборванца, спешащего куда-то по своим оборванческим делам, но в тот момент когда их могли спросить об этом, они могли и вспомнить, где и когда видели подобного типа. Рано или поздно на Желвака могли таким образом выйти.
Он решил идти через рынок и купить хотя бы тапки. Но уже на самом рынке вспомнил, что в карманах нет ни гроша (обыскать маньяка-то он забыл!), и совсем было уже растерялся, но увидел у одной из уродливых будок, из которых обычно составляются «стены» рынков, пару чьих-то оставленных у входа стоптанных пыльных сланцев. Ну и одел их… Вообще-то он мог стянуть что-нибудь новое и с прилавка, но в этом случае, если бы не получилось всё сделать гладко, и тётка в палатке заорала бы что-то вроде: «вора бей!», могло бы случиться страшное. Все, кто был занят своими делами, роясь в тряпье на прилавках, нюхая сало или выбирая панталоны, могли бы, вернее, скорее всего бы откликнулись на призыв.
Желвак меж тем, покидая базар, стянул с себя свитер, закатал до колен штаны, и не торопясь отправился к дому, не переставая внимательно наблюдать за людьми вокруг.
Он шёл дворами и закоулками, даже когда большими проезжими улицами было прямей прямого, хотя дальше запутывать следы уже смысла не было, да и запутывание это… не с собаками же его будут искать. Может быть, их и вообще не искал никто вовсе, а так, для протокола. Но так рассуждать было нельзя. Помнить о том, что дерьмо рано или поздно случается – не гарантия того, что оно не случится вовсе, но только когда это произойдёт… как там дальше? В любом случае дело тут не в словах Коготовского, и Желвак сам прекрасно понимает, что лучше ему находиться на улице как можно меньше времени: вылез из своей норы, сделал дело и уполз от греха обратно. Да и пожалуйста: особого желания видеть весь этот паскудный мир, а ещё больше – его обитателей, у него нет никакого.