Хмурый брюнет опять достал из кармана сверток материи черного цвета. Мешкая, он стал его разворачивать, продолжая смотреть, сквозь узорчатую решетку, на силуэт священнослужителя.
– Какие вещи ты содеял, сын мой? – вздохнул Морель. – Не бойся, рассказывай, Господь тебя выслушает. Ты ведь для этого пришёл? Уверен я, что да. Рассказывай.
Но, гражданин нечего не ответил. Возможно, он хотел что-то сказать, но вместо этого плотно сжал свои губы. Еще мгновение, и мужчина прищурился, сильно сжимая глаза. По его щеке пробежали новые слезы. Сжимая руку в кулак, он так ничего не ответил.
– Тебе ещё страшно. Понимаю. А какие вещи ты содеял? Не молчи, говори. Какое нехорошее дело? Важно сделать первый шаг. Раскрой свою душу Господу. И он направит тебя. Не бойся.
Разворачивая с трудом сверток, хмурый продолжал молчать. По его щекам бежали слезы.
– Я понимаю, сын мой, тебе нужно время.
Развернув содержимое, незнакомец глубоко вздохнул, дрожь моментально отпечаталась в этом моменте. Мужчина принялся внимательно рассматривать содержимое.
– Я взял это на тот случай,… – волнение и внезапно участившиеся дыхание, не давали ровно говорить хмурому брюнету, – …если не смогу сопротивляться, – жадно вбирая воздух.
– Что? Я не расслышал. Что ты взял?
Незнакомец глубоко вздохнул, затаив дыхание, сжимая это в своей руке. И по его лбу пробежала капля пота.
– Глок семнадцать, – сказал однорукий, плотно сжимая рукоять пистолета. – И мне страшно!
Глава 1. Гражданин незнакомец (часть 5)
– Не бойся, Бог с тобой. Говори, – вновь вздохнул священнослужитель. – Я понимаю, это сложно. Сложно признаться в собственных грехах. Но, или ты это сделаешь и очистишь себя, или останешься при них. Только знай, что мы все ходим под ним, и неизвестно, кто уйдёт сегодня или завтра. Для этого следует всегда держать душу чистой и незапятнанной.
– Я загубил много людей и скоро ещё больше людей будет загублено, – прикусив нижнюю губу, выдавливал из себя хмурый брюнет. – Нет, это был не я, не я, – будто иным голосом, другой интонацией, уже на гране, что есть сил. Это сделали они!
Глаза незнакомца от напряжения стали красными. И вновь по щеке пробежала слеза.
– От твоих рук иль помыслов, сын мой?
– Падре, я не могу остановиться, – голос его был очень уставшим и по-прежнему дрожал. – Я чувствую потоки, которыми невозможно управлять. Что-то, что управляет мной, оно берет верх! И заставляет, заставляет меня это делать, – сдувая капли пота с губ. – Да… – покашливая. – Да! Будь они прокляты! Твари!