– А что же можно сделать, если он азербайджанский поэт, и причём тут Маргарита Шагенян?
На это Зордан посмеялся и сказал:
– Слушай, Алик, какой же ты наивный! Всё, что мы имеем сегодня, включая даже этот город, когда-то принадлежало им, а теперь все это наше, так и будет дальше. Эти тюрки ничего, кроме нашего презрения, не заслуживают.
Свое выступление Маргарита Шагенян закончила словами: «Я верю, что вы, оставаясь верными традициям литератур наших братских народов, в своем творчестве и впредь будете укреплять и раскрывать принципы гуманизма и человеколюбия, в своих произведениях вы приложите все силы для дальнейшего укрепления и утверждения взаимопонимания между нашими народами. Я хочу, чтобы вы осознали, насколько велика и ответственна роль литературы в формировании и воспитании человека коммунистического общества».
Когда Маргарита Шагенян закончила свое выступление, ей стали аплодировать, и притом многие стоя, однако он заметил, что встали азербайджанцы и грузины, а армяне в основном сидели, многие даже не удостоили ее аплодисментами. Посмотрел на Зордана: тот о чем-то горячо спорил с Варданом Погосяном и с Сосом Хандаляном. Когда Маргарита Шагенян сошла с трибуны, Зордан достаточно громко, настолько, чтобы многие могли услышать, бросил: «Тюркская подстилка», и при этих словах по залу прокатился негромкий хохот – в рядах, где сидели армяне.
Вечером все дружной компанией пошли в ресторан «Арарат», который находился на центральном проспекте города. В гостинице «Мхитар Спарапет», где они остановились, ресторан тоже был, однако, видимо, руководствуясь соображениями престижности, предпочли «Арарат». Когда зашли в ресторан, их будто уже ждали. У большого окна с видом на проспект были сдвинуты вместе и обильно накрыты три стола. Различных спиртных напитков и закусок было столько, что хватило бы на офицерский состав большого корабля после длительного похода. Они расселись за столы, и как-то само собой получилось так, что Зордан сел во главе сдвинутых столов и, как полагается, взял на себя роль неофициального тамады. Поскольку все успели изрядно проголодаться за день, то дружно набросились на крепкие напитки и еду.
После второй, а кто и после третьей рюмки, немного начали приходить в себя и заметили, что с ними в компании присутствует единственная женщина, и начали так же дружно за ней ухаживать; никто не исключал свои шансы пригласить ее к себе в номер. Она же, как полагается королеве вечера, всех одинаково одаривала вниманием и тайной надеждой на продолжение банкета в уже в более приятных и близких обстоятельствах. Зордан налил себе коньяка и попросил всех последовать его примеру. Каждый налил себе крепкий напиток, и стали ждать речь тамады. Зордан, держа в руке бокал с коньяком, начал говорить: