«Встаньте, я покажу Вам вашу красоту» – сказал Принц и элегантно подал ей свою руку. Рука была сильная и уверенная, женщина оперлась на нее и встала. Принц повел ее к одной из стен, где находилось огромное зеркало. Она не верила своим глазам. В зеркале отражалась прекрасная Принцеса, в белом восхитительном платье, в белых изящных туфельках. На ее каштаных воловах сидела красивая диадема, украшенная брилиантами. Карие глаза сияли от радости.
Заиграла чудесная музыка. Звучал ее любимый вальс. «Разрешите, пригласить Вас на танец» – и Принц подал ей руку. Женщина еще никак не помогла поверить, что она – это молодая красавица, которая отражается в зеркале. Но ее легкое тело, кружевное белоснежное платье так и просились танцевать. «Да» – прошептала она, словно боясь спугнуть свое видение.
Принц вывел ее на середину огромной комнаты, положил одну руку на тонкую талию, а в другую взял ее руку, и они понеслись в этом бесконечном танце. Один танец сменялся другим, казалось, что этот праздник никогда не закончится. Присутствующие люди вежливо приветствовали ее, а она весело смеялась, когда Принц дображелательно подшучивал над кем-то из них.
Прошло какое-то время, она почувствовала, что приближается конец ее неожиданному счастью, что вот-вот она снова станет старой усталой женщиной, все увидят, что никакая она не Принцесса. И тогда женщина вырвалась из нежных объятий Принца, сильнее прижала к груди белую розу и выбежала из зала. Она успела схватить со стула свое пальто, пытаясь на бегу накинуть его на плечи.
Сначала она двигалась очень быстро. Подол ее белоснежного платья облипал серыми комками слякоти и рвался. Белые туфли покрылись грязью, прекрасная диодема упала в сугроб. Бежать становилось все труднее и труднее… Женщина медленно подошла к своему дому. Задыхаясь, она открыла дверь и остановилась перед большим зеркалом, которое висело в прихожей. Из зеркала на нее смотрела старая усталая женщина, сжимающая в руке обледенелую белую розу. Лепестки падали на пол, и как льдинки разбивались, со слабым звоном. Эти леденящие звуки совпадали с биением ее дрожащего сердца.
Старик прижал коленки к груди еще сильнее, словно так хотел удержать тепло своего тела. Он лежал у лестницы в подвал полуразрушенного дома на сложенной коробке из под большого телевизора. Это все, что у него осталось. Его даже не пустили в подвальную ночлежку, потому что он ничего не принес на вечерний общак. Ему сказали, что и так достаточно долго кормили дармоеда.