Мне было действительно страшно выходить из этого состояния, но та самая надежда, светлячком озарявшая мрак и безысходность, слово уговаривала, – даже если и так, то не всё потерянно, ведь ты ещё жив.
Звуки почти отсутствовали, только изредка я мог разобрать какие-то стуки, но они были настолько далеки, что воспринимались не более чем помехи тишине, в которой слышалось собственное дыхание. Тело ныло и назойливо чесалось, особенно в правой части груди. Я точно лежал на чём-то твёрдом и сыром, а сквозняк, регулярно проносившийся по моему телу, приносил запах гари и чего-то неприятного, кисло-сладкого до тошноты.
Попытавшись открыть глаза, почувствовал руку, быстро зажавшую мне рот. Первое желание дёрнуться и освободиться выгнала прочь боль, немедленно сковавшая всё тело с такой силой, что я, пожалуй бы, вскрикнул, если бы не рука, плотно прижатая к моим губам.
– Тише, Серёж. – Теплым дыханием прошептал мне на ухо голос Вики. – Они реагируют на человеческий голос.
Особым умом я не отличался, это я понимал чётко ещё подростком. Думал хорошо, даже складно, что помогло мне писать неплохие стихи в старших классах и, даже, поступить в местный университет. Но, вот перевести эти мысли в слова, а уж тем более в действия, составляло не хилую, такую, проблемку. Отчего, почти все мои знакомые считали меня слегка замкнутым и не блещущим умом, а я и не был против, так от тебя ждут и требуют в разы меньше. Вот и сейчас лишнего говорить не стал, а лишь кивнул головой в знак понимания. В ответ получил отблеск белозубой улыбки Виктории, в полном мраке того места, где мы сейчас находились.
Чуть приподнявшись на руках, с помощью Вики, сел и оперся спиной на холодный бетон. Оглянулся по сторонам, – слева и справа доходил ночной свет. Впереди темнота.
– Мы в водостоке, под дорогой. – Вновь зашептали мне горячие губы. – Стас ушел на разведку.
Кивнув, поднял руку вверх, – действительно, потолок почти над головой. Не помню я этого стока. Хотя, не думаю, что успел облазить все канавы этого города.
– Давно мы тут? – Спросил я, так же вплотную прижавшись к её уху. Стараться говорить тихо не пришлось, звук из пересохшего горла выходил едва на грани слышимости. Пришлось даже напрячься, чтобы он сформировался в понятные слова.
– Часов шесть, семь. Стемнело очень рано.