Почему Бриолис тогда не препятствовал, я не поняла. Заметила только, что он создает второй видеофон. Не видела, с кем пытается связаться Бриолис, – не смотрела в экран-облачко.
Задала порталу цель по памяти.
Обнаружила, что он словно бы оцифровывает, работая как компьютер или программа. Заклятье напоминало трех аллигаторов, которые соединялись и двигались внутри плотной, черной и блестящей субстанции. Я чувствовала, что звери меня поняли. Во всяком случае, уловили направление.
Портал быстро растекся в пространстве, резко обрел плотность и трехмерность, раскрылся длинным черным туннелем.
Я прыгнула… несколько раз кувыркнулась – некому было меня удерживать. Я больше не чувствовала руку Ковалля, его поддержку, тепло и заботу… Я сама должна позаботиться о маге… Если хочу испытать подобное еще хотя бы раз, заново…
Я приземлилась в центре полянки. Крохотной, округлой, с неровной почвой…
Вокруг – куда ни кинь взгляд – никого из знакомых не обнаружилось. Только болото, которое чавкало, издавало странные громкие звуки, похожие на утробный зов кита, выбрасывало в воздух гигантские пузыри. И те лопались, разбрызгивая жижу.
Пахло гнилью и тиной, водорослями и камышами.
Но ни полянки, созданной Коваллем, ни спиральных дорожек, сделанных Олтриксом, я нигде вокруг не увидела.
Черт! Промахнулась! Не смогла правильно сориентировать портал в пространстве и времени! Надо было лучше учиться пользоваться сложной техномагией агентства Бриолиса!
Понимала, что просто времени не представилось. Я ведь не отдыхала на пляжных курортах, не смотрела телевизор и не лентяйничала… Но все равно себя осуждала.
Беспомощно оглядывалась, нервно вздрагивала, больше не в силах ничего предпринять, и честила себя мысленно на чем свет стоит.
Почему-то вспомнилось далекое прошлое…
…Клубы дыма – черные, как вороны, – кружат над головой оголтелыми стаями. Горячий воздух забивается в нос, обжигает легкие и будто пытается разорвать изнутри, расплавить внутренности, отравить пеплом и строительным мусором. Боль… боль… и еще раз боль. Такая, что даже плакать и ныть не хватает сил, не то что сражаться. Каждое движение, мизерный рывок тысячекратно прибавляет страданий. Каждая секунда преумножает их. Глаза слезятся, напирает рыжее месиво – стена огня пожирает людей. Лижет их, словно на вкус пробует, вначале касается почти робко, и жертвы заходятся в боли и плаче. Затем сжимает кулак из пламени – и человек превращается в факел. Вопли, стенания, плачь затихают… уступают место тихому потрескиванию – пожар смачно заканчивает пиршество, будто гурман костями похрустывает…