– Давай обвенчаемся, – неожиданно предложил мой спутник.
– Нет, – ответила я. И вдруг поняла, что только что могла навсегда разрушить свою устоявшуюся, но ставшую какой-то скучной жизнь. Разрушить и создать новую, а может быть, и не создать. Разрушить представления моих детей о морали, которое я воспитывала в них с такой тщательностью. Дружеские отношения с мужем, поскольку они всегда были скорее дружескими, чем какими-либо еще. И все это, балансируя на тончайшей границе, отделяющей свет от тьмы. Хотя я уже не знала, что есть свет, а что тьма.
– Нет, – повторила я и почувствовала облегчение, которое испытал, возможно, непроизвольно и мой спутник.
«Зачем нам венчаться, – думала я, – мы и так неразрывно связаны судьбой. И может ли быть связь более крепкая, чем эта? Мы есть одно целое. Как две капли, упавшие в придорожную пыль, начинают двигаться друг к другу, не замутняясь и не смешиваясь со всяким сором, и вдруг сольются в одно и только потом исчезнут, впитавшись землей».
Я почти болезненно чувствовала это притяжение, днем и ночью влекущее нас навстречу друг другу, заставлявшее просыпаться на рассвете и писать. Он был во мне и вне меня и всем, что меня окружало. Большее было несовместимо с жизнью.
– Нет, – сказала я еще раз, и мы продолжили вальсировать, перемежая движение поцелуями, глубокими и страстными, задыхаясь от желания и ежесекундно рискуя слиться в одно и быть поглощенными землей.