Дома специально к ужину нажарившая сковороду картошки жена Глеба всему этому делу придавала аппетитный человеческий вид и, выпив с ними рюмку водки, уходила по своим бабьим делам. Чаще всего – к подругам на девичник.
На выходе из банка Борис неожиданно закашлялся. Что-то нашло, может, поперхнулся, может, пыль попала.
– Вот. Лучшее лекарство от простуды – водка с перцем. Это я тебе говорю, – Глеб Нинельевич похлопал Бориса по спине. – Учись, студент.
– А без перца?
– От всех остальных болезней, – засмеялся Сентябов.
– Смешно так, что обхохочешься, – серьезно кивнул головой в знак согласия Гордеев.
– А вообще алкоголь – это как скальпель у хирурга: может зарезать, а может вылечить – надо лишь умело им пользоваться, – наставительно закончил нравоучение Глеб.
Незаметно груженные продуктами Борисо-Глебцы подъехали к назначенному адресу.
– Ну что? Вот ве-чер опять хоро-ший та-кой, что песен не петь нам нель-зя, – прогундосил Борис, подражая Глебу, когда друзья-коллеги пересекли порог сентябовской квартиры и прошли на кухню, традиционное место встреч и разговоров всех российских интеллигентов еще с советских времен.
Кухня – святое место, где зарождаются гениальные идеи, где появляются первые строчки великих произведений, где решаются государственные дела и где возникает первая любовь.
– Сейчас все организуем.
Смачно выпив и сочно закусив, переговорив обо всем на свете, друзья переходили к концертной части заседания. Глеб брал гармошку, именно старую русскую гармошку, а не цивильный баян или банальную гитару, и наигрывал старые мелодии. Репертуар был очень разнообразным: от танго и фокстротов 30-х годов до песен из копилки вокально-инструментальных ансамблей времен позднего СССР. А Борис громогласно подпевал. Иногда в совершенно другой тональности, поскольку не имел ни слуха, ни голоса. Особенно хорошо нашим веселым ребятам удавались невеселые «Раскинулось море широко», «Враги сожгли родную хату» и более современная ерунда ни о чем с громким названием «Мы бродячие артисты» с битловским припевом «Хоп, хей хоп!».
– Вот выйду на пенсию, буду на набережной играть, деньги зарабатывать, – говорил будущий бродячий артист Глеб, – тебе бубен куплю. Будешь мне подыгрывать. На бубне-то сможешь играть?
– Я чукча, что ли, на бубне играть? – не понял Борис. – Посмотрим. Там будет видно.