С испорченным настроением сошёл с трамвая и отправился домой, в заведение Мацевича.
Аркадий Валерьевич по-прежнему сидел в зале, негромко беседуя с полудюжиной немолодых мужчин, из которых так и выпирало офицерское прошлое. Киваю компаньону, фотографируя их взглядом.
Забавно… бывшие приходят к Валерьевичу, нуждаясь в талантах бывшего чиновника уходить от налогов… ну и что-то ещё в том же духе. Мелкое сутяжничество, оформление вида на жительство, проблемы с чиновниками… При этом всячески демонстрируется, что Аркадий Валерьевич не из их круга, ниже по статусу.
Вдвойне забавно то, что подобным образом они ведут себя только с ним. В Максиме выходец из низов проскальзывает куда более отчётливо, но нет – со всем уважением разговаривают. Чуточку отстранённо, как с чужаком, но с чужаком безусловно сильным и заслуживающим уважения.
Не уверен, но кажется мне – потому, что наш бандит не пытается казаться тем, кем не является. Да и характер у него тот ещё… попробуй только неуважение прояви!
У Валерьевича же потуги на светскость проскальзывают. Выканье, попытки вставлять фразы на латыни и французском – этакая мимикрия[26] под бывшего из Российской Империи. Не всегда сознательная, но тем нелепей смотрится – будто лакей за барином обезьянничает.
– Александр! – Слышу оклик и поворачиваюсь. Аркадий Валерьевич, чуть привстав, делает жест рукой. К слову, опять впросак попал – не по этикету-с…
– Александр, – ещё раз повторяет компаньон, когда я подошёл поближе, – вы ведь дзюдо занимались небезуспешно? Можете разрешить наш спор…
Несколько вопросов и Валерьевич отпускает меня. Отхожу, краешком губ показывая кривоватую усмешку и ловлю понимающий взгляд одного из белогвардейцев. Компаньон снова допустил ляп, притом грандиозный – не представив нас друг другу, но при этом задавая вопросы. Это даже не хамство, а вопиющая неграмотность. Притом Аркадий Валерьевич свято уверен, что продемонстрировал себя как альфу, а меня, соответственно…
Какой же глупец! Образованный, хитрый, умный… а глупец! Незамутнённая уверенность, что понятия, оставшиеся в России с девяностых, распространяются на весь мир!
Пару минут спустя в комнату стучится Мацевич.
– Господа, с которыми вы недавно беседовали, просили передать, что ждут вас у берлинского зоопарка, – вежливо сообщает он, ухитряясь держаться подобающе как для содержателя дешёвого заведения, так и для бывшего офицера.