– Да. Но у меня были настоящие родители! Они любили меня и заботились! Помню, мама учила меня шить платья для кукол, папа играл со мной в мяч. С родителями я жила не в своей комнатенке, а в большой квартире дома с башней.
Родя присвистнул. Кроме разделения на правящую верхушку и остальное население, в городе была своя элита. И они жили не в типовых квартирах, построенных в последние годы, а в добротных домах, возведенных 200, а то и 300 лет назад. Конечно, все они прошли реконструкцию и были адаптированы под современные нужды, но квартиры в них были большие. Дом, о котором говорила Мила, Родя хорошо знал.
– Я помню, у нас была такая комната, гостиная. Мы там играли с родителями. А вот подъезд и двор совсем не помню. Знаешь, большие широкие лестницы и пролеты на этажах, я видела только в фильмах. В том доме, где мы жили с родителями, я все время сидела в квартире. По крайней мере, других воспоминаний у меня не осталось. Но они окружили меня такой заботой! И очень хотели, чтобы я выросла достойным и образованным человеком. У меня были занятия с 6 лет по основным предметам, с 7 лет я начала заниматься этикетом, а когда мне исполнилось восемь, мама начала обучать меня танцам. А потом…
Милана судорожно вздохнула. Родя внимательно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Вместе с ним ее историю слушала вся группа, но она этого даже не заметила. Скоро все подсели поближе.
– Они умерли при первой аварии на кислородопроводе, – тихо закончила Милана. – Тогда это была редкость, а наш дом считался элитным. Знаешь, что это значит? У нас было лучшее оборудование, регулярные проверки и запасной баллон в квартире. Но только один!
Она спрятала лицо в ладонях. Она не любила говорить о смерти родителей. Этот день отпечатался в ее голове со всеми подробностями. Она закрывала глаза и видела, как мама усаживает ее рядом с баллоном и натягивает маску на лицо, как они с папой пытаются разбить окно и как задыхаются у нее на глазах. Спасти их не успели.
– Потом меня переселили в ту комнату, где мы с тобой и познакомились. Я жила одна, но у меня была виртуальная наставница, как и полагается, до 12 лет. Затем держали под надзором контролирующих органов, чтобы я не сбилась «с пути истинного». В 18 лет я освободилась от всех видов опеки. У меня не было совсем никого, а потом появился ты. Родя, разве ты не понимаешь, что являешься для меня единственным родным человеком?