– Какая же ты у меня умница, – говорит она, и ласково гладит по голове.
Ефросинья убегает по делам, а я сижу, раздумываю. Значит Юрий Владимирович по-ихнему Юрый Валадымирыч, а Андрей Юрьевич это Аньдрей Юрич.
В памяти всплывает только Андрей Юрьевич Боголюбский, я лет в шестнадцать натолкнулась в библиотеке на книгу о нём, и прочла запоем её. Уж не помню, кто автор там был, помню только, там была реконструкция его лица, фото места его убийства, схема его резиденции в Боголюбово, рассказ о строительстве Золотых ворот и Успенского собора.
И вот если это он, тогда его отец Юрий Владимирович Долгорукий, считающийся основателем Москвы, тогда он умер примерно 1160- 1165 год. Более точно я дату смерти основателя Москвы не помню.
Долго просидела в своей комнатушке, опечаленная. Страх сковал, надежды выбраться и вернуться в своё настоящее, не осталось. Растерянная и заплаканная, я вышла во двор и поплелась в конюшню. Заглянув в ворота, увидела Ефима.
– Добра тебе Ефим, ты один? Можно зайду?
– Добра Марья, заходи, – он повернулся ко мне и улыбнулся.
– Как Надея? – подошла к лошади в серое яблоко.
– Люба, Надея? – он вопросительно посмотрел на меня.
– Люба, а можно на ней проехать? – улыбнулась прося.
– Ты верхом могёшь?– он удивлённо поднял брови.
– Да.
Ефим отбежал в сторону и притащил седло, стал седлать лошадь, посматривая на меня.
Потом проговорил:
– Чего стоишь, беги, надень штаны, как поедешь.
Меня не надо было просить, стремительно понеслась на кухню. Нашла там Фросю, и затараторила:
– Фрося, мне штаны надо.
– Какие штаны?
Постаралась быстро ей объяснить, что мне нужно. Разобравшись, она нашла мне всё-таки какие-то штаны и я их надела, подвязав сверху вдетой в пояс веревкой. А затем бегом вернулась на конюшню.
Там Ефим уж ждал меня, Надея и ещё один конь были под сёдлами и били копытами в нетерпении. Я взялась за уздечку своей кобылки и с лёгкостью взлетела в седло.
Ефим чуть замешкался, он хотел мне помочь, но быстро понял, что я сама справлюсь и тоже поднялся в седло. Мы выехали со двора в задние ворота рядом с конюшней, и направились к лесу.
Я огляделась, весна бушевала, на лугу всё покрыто зеленью, буйство луговых первоцветов. Стащив с косы шнурок, удерживающий её, распустила косу. Ускорив лошадь, направила её рысью к кромке леса.