Чуть помедлив он добавил:
– Индейцы безошибочно чувствуют духов покровителей, я же, как ни пытался, не мог понять, какой у меня. И решил тайком знакомиться с каждым сам. Начал с духа огня, ушёл глубоко в лес. Не ел, не пил. Очищал тело и разум, – Мэкхья начал биться затылком об скалистую породу позади себя, словно пытаясь избавиться от воспоминаний и привести мысли в порядок.
– Я уверенна, что у меня уже есть дух покровитель – моя бабушка Мискодит.
Мэкхья разочарованно устремил взор вдаль словно говорит не мне, а кому то, кто прячется под покрывалом ночи:
– Вода центр вселенной. Куда бы ты не обратила свой взор, все соединено ею. От меня всего лишь требовалось поприветствовать с тобой духов воды, тем самым сэкономить тебе же время, чтобы потом не возвращаться в лес. Все идет не по плану.
– У вас нет доступа к воде?
– Я бы так не сказал, в нашей резервации нет большой воды. Есть водопад, но для обряда нужен спокойный водоём. Как я тебе уже не раз говорил, я дружбы с духами не вожу и каких-то деталей могу и не знать, а скорее всего даже не хочу. Но оберегать тебя, пока мы не доберёмся до места назначения – мой долг, и я прошу прощения, что не смог в полной мере выполнить его.
– Со мной все в порядке. Все уже в прошлом, – да я и сама виновата, хотелось добавить мне, но Мэкхья вдруг бросает почти свирепый взгляд на огонь, будто обвиняя его во всех бедах. В глазах отражаются пляшущие язычки пламени. Если у Бога огня есть облик, то он выглядит именно так.
Я завороженно смотрю на своего спутника, мне до боли хочется стать этим пламенем, чтобы добраться до самого сердца этого сложного человека. Заглянуть глубже в горящие ненавистью глаза.
«Почему же ты такой угрюмый?»
– Когда человек удаляется от природы, его сердце превращается в камень.
«Я разве спросила это вслух?»
Когда человек удаляется от природы, его сердце превращается в камень.... Интересно он имеет ввиду природу, что нас окружает – птички, деревья, озёра или человеческую природу?
– Каждый сам вяжет петли своей судьбы, и только от нас зависит, что получится из длинной пряжи под названием жизнь, – осторожно отвечаю я.
Мэкхья поднимает на меня удивлённые глаза. Он будто вышел из долгого грустного транса.
Я и сама не меньше ошарашена. Такую несусветную глупость ляпнула, мне не свойственно философствовать, не стоило и начинать.