Своими телодвижениями, Роза, никак не дала понять свой настрой, она продолжала делать вид, что читает. Ни движение головой, ни рукой, ни ёрзание по кровати в поисках нахождения удобной позы. На мгновения подумал, что меня не услышали, но её выдали зрачки, переставшие двигаться. Обдумывая полученную информацию, она замерла.
В комнате образовалась полная тишина, довившая на меня тяжелым грузом. Спустя несколько секунд невыносимого безмолвия, она закрыла книгу, положив в неё закладку, и горько вздохнула:
– Мы с тобой прекрасно знали, что этот момент наступит, – повернув голову ко мне, говорила Роза, – знаю, это твоя работа, но мне нужно знать одно.
Её голос был размеренный и спокойный, если бы я сообщил эту новость полмесяца назад, скандала не избежать. Красивые карие глаза не выражали эмоции, но мне известно, разговор будет тяжёлым.
– Спрашивай…
– Мне с Ингой стоит ждать такого же возвращения, как и в прошлый раз? – щурив глаза, её тембр голоса всё так же оставался спокойным. – С каким настроением ты придёшь в следующий раз?
Старался сдерживаться как мог, повторения одного и того же, только теперь под другим ракурсом. За последние время устал от этих разговоров. У меня не было сил изо дня в день это слушать. И вот мы повторяем пройденный материал, заезженный до дыр.
– Нет, такого больше не повторится. Прошу, дорогая, давай не будем больше это обсуждать, мне ужасно стыдно за свои действия, и хочу о них поскорее забыть.
Роза отлично отыгрывает невозмутимость, но на долго ли? Детская травма оставила её глубокий шрам, не дающий нормально жить и по сей день. И этот разговор воспаляет его, принося невыносимые страдания.
– Майкл, скажу тебе честно, об этой ситуации пытаюсь забыть с самого первого дня, – её голос теряет уверенность и монотонность, а глаза краснеют, – но на протяжении этого времени каждый день, у меня в голове, всплывает твой разъярённый силуэт и …, и… – у неё проступили слёзы, – и он мне напоминает отца. Он регулярно приходил после работы, и был так же зол, как и ты в тот раз… искал повод, чтобы устроить скандал матери. И практически всегда у него это получалось, мне пришлось всё своё детство жить в страхе. Бывало, и я попадала под горячую руку. И ты, Майкл, это прекрасно знал!
От монотонного тона не осталось и следа. Старая рана напомнила о себе острой болью, которую невозможно игнорировать.