Одесса! А?! Не какое-нибудь Бутово, где из развлечений только прогулки, чаепития со сладостями и гостями, да редкие, дурно поставленные любительские спектакли! Там настоящая жизнь, а не пьески с ломанием рук и предурнейшим пафосом.
– Скучал небось по Фирке!? – пхнулся локтем Санька, перемигиваясь попеременно обоими глазами, – А?
– Скучал, – признаюсь честно, отчего подначка выходит пшиком, или даже пуком, – по ней, по тёте Песе, да по всем знакомцам.
– Нешто там так хорошо? – недоверчиво качнул головой Мишка.
– Ну… – по оттудошней ещё привычке тру подбородок, – не так штобы и да для всех, но для меня так вполне.
– С жидами? – Мишка хоть и сговоренный от мастера под предлогом полезных для портняжки знакомств и необходимостью продышать лёгкие, но согласился на поездку с великим скрипом, за компанию с нами и под направляющий пинок от мастера.
– С людьми, – в спор не лезу. Мишка из староверов, но не из близких к евреям субботникам и тому подобных, а из каких-то иных толкований, совсем наоборотошных, – ты знаешь, как я к этому.
Хмыканье… и я понимаю, что Мишка и тамошние идиши, это может быть таки ой… А куда деваться?
– Увидишь, – заканчиваю спор, – а насчёт хорошо, так ещё раз – для меня да. В Москве не так штобы и плохо, но вечно куда-то влипаю.
– Не сам! – быстро поправляюсь, видя заехидневший взгляд Чижа, – Когда сам, то и спрос с себя другой, да и вообще. Влез по дурости да живости характера, так и винить некого. А в Москве меня как-то тово… влазит. Ну… в основном.
Дружки захмыкали, переглядываясь весело. Ишь! Смехуёчки им! Но и самому смешно стало. Настроение будто рубильником переключили, на отпускное. Даже Мишка отошёл мал-мала.
А што? Приключение! Да с друзьями! И…
… пальцы погладили бумаги, лежащие во внутреннем кармане пиджака…
… я репортёр! Пусть внештатный, пусть… зато от большой московской газеты. А?!
– Егор-р! – и с разбега! Только бумкнуло меня спиной о пузо дяди Гиляя, и глаза в глаза… – я скучала!
Обхватила руками за шею, и смотрит, а глаза – небо звёздное. Чёрные с синевой, да искорки светящиеся где в глубине даже не глаз, а души. И счастье – волной штормовой!
– Я скучал… – и глаза в глаза. Держу за талию и улыбаюсь глупо, но вот ей-ей… всё равно!
– Кхм! – раздалося сверху.
– Фирочка, доча, – почти одновременно.