Я решила, если он меня сейчас до аэропорта довезет и приятного полета пожелает, не буду удивляться. Вот совсем не буду.
Прошел час и двадцать минут, когда мы свернули с верного пути. Вот тогда-то я вновь начала нервничать. Еще минут двадцать ехали молча, уезжая все дальше от нужного мне маршрута.
– Вы куда меня привезли?
– Скоро узнаешь, – пообещал он
– Послушайте, ну ведь водитель такси уже скорее всего в полицию заявил, машину же разыскивать будут. И меня тоже. Я через каких-то шесть часов уже должна дома помогать салаты стругать. Меня быстро хватятся. Зачем вам такие проблемы? Отпустите меня, – вскользь глянув на наручные часы, я убедилась, что еще успеваю на самолет, и воспрянула духом. Псих почти меня довез. Осталось не так уж и далеко, а у меня в запасе аж два часа. Вот сейчас я его быстренько уговорю, что меня нужно отпустить, куплю валерьянки в ближайшей аптеке (если она тут хоть одна есть) и вызову новое такси.
И все у меня будет хорошо.
– Не будут никого разыскивать, – равнодушно ответил псих.
– Вам-то откуда знать?
– Я знаю, – туманно изрек он, раздраженно велев: – А ты молчи.
Зарулив во двор аккуратненькой многоэтажки, мы припарковались рядом с чистенькой, самодовольной тойотой.
На то, как мужик совершенно спокойно выходит из машины, как обходит ее, направляясь к моей дверце, на ходу поправляя воротник пальто, я смотрела с замораживающим ужасом.
Когда в фильме, вот так же с тупым смирением во взгляде, жертва ждала своего убийцу, не предпринимая никаких попыток к побегу, я обычно бесилась, уверенная, что нужно было дать отпор. Хотя бы попытаться.
Сейчас, глядя на двухметровую махину, с широкими плечами и дебильным блондинистым хвостиком, я даже не вспомнила о том, что можно было бы попытаться выскочить из машины и сбежать. Или хотя бы двери заблокировать.
Я просто сидела, не имея сил пошевелиться, представляя, как этот псих вырывает запертую мною дверцу с мясом…
В салоне загорелся тусклый свет, дверца открылась, псих склонился ко мне, позволяя рассмотреть во всех деталях свое лицо.
После такого жертва обычно понимает, что никто ее уже не отпустит.
Я почему-то поняла другое. Это мое видение, в котором он дверцу вырывает, оно могло бы в реальность воплотиться. Я это по глазам поняла. По слишком светлым, до светящейся желтизны, диким глазам. Густые брови на несколько тонов темнее волос, прямой нос с тонкой белесой линией шрама, плотно сжатые губы.