– То, что ты не можешь прочитать на проверочной таблице сегодня, ты прочтешь в следующий раз, – сказала я.
Я дала ей указание делать пальминг и покинула ее на какое-то время, оставив ее одну. Возвратившись через несколько минут, я велела ей убрать руки от глаз и сказать мне, что же она может прочитать. Я говорила так тихо, как только могла, ненамного громче шепота. На этот раз я разместила ее в пятнадцати футах от таблицы, и она прочла все буквы без единой ошибки. Ее зрение было лучше нормального, и она сказала, что боль прошла. После этого она приходила в клинику несколько раз, для того чтобы сообщать о том, что головные боли не возобновлялись. Она практиковала пальминг много раз в день и не забывала моргать все то время, что она бодрствовала.
Элис рассказала мне по секрету, что один непослушный ученик в ее классе не любил учительницу и этим оказал влияние на Элис. Я спросила ее, может ли она назвать количество учеников у себя в классе.
– Да, могу. Около шестидесяти, – ответила она.
– Хм, – сказала я. – Если бы у твоей мамы было шестьдесят детей, разве она бы не нервничала, разве не беспокоилась бы она? Не горела бы ты желанием помочь ей всем, чем ты могла бы ей помочь? Представь, что учительница – это твоя мама, и попробуй помочь ей всем, чем только ты сможешь.
Это оказало положительное влияние на Элис. Когда она пришла в следующий раз, казалось, что ее отношение к учительнице полностью изменилось. На каждом последующем приеме она всегда рассказывала что-нибудь хорошее про свою замечательную учительницу.
Хотя работа с детьми интересна всегда, но иногда к нам приходит пациент, чей случай настолько замечателен, что выделяется на фоне остальных.
У Джима было несовершенное зрение и постоянные боли позади глаз. Он не любил поднимать голову, потому что его очень беспокоил свет. Проверив его зрение – а оно составляло 15/70, – я разместила его в кресле и велела не открывать глаз ни на секунду. После того как я подошла к нескольким другим пациентам и вернулась, я попросила его открыть глаза. То, что произошло, было как будто бы чудом. Он выглядел совершенно другим ребенком. До этого полузакрытые глаза были широко раскрыты, и без какого-либо замешательства он прочитал нижнюю строку проверочной таблицы с расстояния пятнадцати футов. Когда я похвалила его за это, он улыбнулся и спросил: «Когда мне прийти снова?» Я полечила его солнцем и велела ему сидеть на солнышке с закрытыми глазами всегда, когда у него выдастся такая возможность.