Ангел покачал ее за плечо, как ребенка, заглянул в лицо.
– Я за тобой посмотрю, обещаю.
– Как тебя зовут?
– Григорий.
– Ангел Григорий?
– Если хочешь, то да.
– А где твои крылья? У ангелов должны быть крылья.
Григорий улыбнулся.
– И у меня тоже есть.
Лера вытерла ладонью слезы и попросила:
– Покажи.
Григорий отступил к окну, оглянулся. Пробормотал:
– Тесновато тут у тебя…
И началось волшебство. Из-за спины ангела вдруг стали выдвигаться, расправляясь, сложенные крылья, огромные, как паруса бригантины, пурпурно-красные, как океанский закат, шелково шуршащие, сверкающие, нереальные, бегущие синими и золотыми искрами.
Лера завороженно встала, подошла и осторожно погладила жесткое блестящее перо.
– А почему они красные? Они же должны быть белые?
Ангел шевельнул крылом:
– Не обязательно. Часто наши крылья того же цвета, какого душа у нашего подопечного.
– Значит, у меня такая душа?
– Значит, такая. Ну что, насмотрелась? Хватит?
И волшебные крылья стали постепенно складываться, пока не исчезли под курткой.
– Пора мне, – сказал ангел Григорий.
– Не уходи, – попросила Лера, – останься.
– Не могу, ты же у меня не одна, меня ждут.
Лера помотала головой.
– Не уходи, пожалуйста, побудь еще немного!
Ангел поднял голову кверху, словно прислушиваясь, кивнул головой.
– Хорошо, побуду еще, – он огляделся по сторонам, – давай тогда хоть приберемся, что ли… а то у тебя тут картошку по углам сажать можно.
Убирал он ловко и весело. Руководил Лерой:
– Пыль вытирай. Где у тебя стиральная машина? Все вот это – в стирку!
Сунул нос в «стратегический запас», сказал:
– Ого! Это тебе больше не нужно.
Сгреб бутылки в охапку и унес на кухню. Полилась жидкость, зазвенело стекло.
С кухни запахло едой.
Зашумела стиральная машина.
Через час квартира блестела, на столе, покрытом скатертью, дымилось мясо с овощами, в кружке стояло молоко, свежий хлеб нарезан большими «казацкими» скибками[1], как всегда резал папа.
– Давай поедим, – сказал Григорий, – я страсть как проголодался.
– Разве ангелы едят? – удивилась Лера.
– А что ж ты думаешь, мы совсем бесплотные? Ты меня так упарила, что я слона готов съесть.
Ел он так же споро и аппетитно, как и работал. Вычистил хлебом тарелку, с сожалением посмотрел в нее.
– Пора мне, Калерия, – сказал он, – а ты ложись и спи, хорошо?
Засыпая на ходу, Лера спросила: