Наиболее значимыми и характерными для этой группы можно назвать законы: «О противодействии наркомании» от 29 июля 2005 г.[110], «О противодействии насилию в семье» от 29 июля 2005 г.[111], «О воспитании в духе трезвости и противодействии алкоголизму» от 26 октября 1982 г.[112], «О противодействии угрозам сексуальной преступности» от 13 мая 2016 г.[113], «Об антитеррористических действиях» от 10 июня 2016 г.[114], «О борьбе с допингом в спорте» от 21 апреля 2017 г.[115], «О противодействии отмыванию денег, а также финансированию терроризма» от 1 марта 2018 г.[116]
Возможность подобной «декодификации» уголовной ответственности предусмотрена Правилами законодательной техники, утвержденными Председателем Совета Министров 20 июня 2002 г.[117] Наличие предписаний о наказании допустимо только в случае, если нарушения конкретного закона не квалифицируются как нарушения положений Уголовного кодекса, Уголовно-финансового кодекса или Кодекса проступков, а само деяние связано только с содержанием данного закона.
В тексте самого УК также помещены предписания о соотношении положений его Общей части о наказаниях и уголовной ответственности, предусмотренной в иных законах (ст. 116). Так же как и в большинстве стран с неполной кодификацией уголовного законодательства, в Польше положения Общей части УК распространяются на все иные уголовные законы, если ими не оговорено иное. Такое правило позволяет УК оставаться своеобразным стержнем всей системы польского уголовного законодательства.
Динамика развития и совершенствования источников польского уголовного права очевидна. После принятия УК в 1997 г. и до 2015 г. его положения изменялись 63 раза. При этом не столь показательны количественные данные, значительно меняется содержательная сфера и расширяется предмет регулирования уголовного права. Ряд новелл УК обрели уровень подлинно фундаментальных реформ[118].
Наиболее отчетливо направление развития польской уголовной политики и уголовного законодательства можно проследить на примере трех последовательных реформ, проведенных в 2015 г., 2017 г. и грядущей реформы 2018 г. – 2020 г., основы которой определены стратегическими документами, принятыми в апреле 2018 г. и уже получающими отражение в реальных законопроектах[119].
Одной из наиболее значимых из проведенных в последние годы признается