– Именно нам, родным… – поперхнулся боярин Иван Петрович «Хирон» Захарьин-Яковлев, троюродный брат Анастасии, но тут же, откашлявшись, восстановив нормальное дыхание, продолжил. – …и самым близким царицы, на завтрашнем дне поминовения в честь девяти ангельских чинов, которые являются защитниками душ усопших, надо просить о помиловании безгрешной души сестрицы.
– Завтра?.. – царь вытер слёзы и, горько выдохнув из горла слёзный комок, внимательно посмотрел на митрополита, а потом обвёл взглядом родичей-бояр. – А владыка мне уже на четвёртый день после кончины царицы напомнил, что её душа с личным Ангелом-хранителем заходит в райские врата и может обозревать всю тамошнюю райскую красоту… Правильно, владыка?
– Да, государь, – кротко ответил митрополит Макарий. – С четвёртого по девятый день душа её на шесть дней забывает всю мировую скорбь, которую она чувствовала, будучи в телесной живой оболочке. Раба божья Анастасия никогда не была грешна, я знаю, что говорю, и говорю истинную правду. Но даже, если бы душа Анастасии была в чём-то грешна, то душа начинает в райских пенатах укорять себя. А на девятый день Господь Бог, Царь Небесный приказывает Ангелам душу грешную на поклонение… И там душа грешная Анастасии…
– Душа у неё, моей нежной женушки была безгрешной, – прошептал Иван Васильевич, и его глаза снова наполнились слезами мучимого душевными страданиями несчастного вдовца. – Безгрешная у неё душа, владыка, безгрешная…
Митрополит грустно вздохнул и, выдержав многозначительную долгую паузу, продолжил:
– Безгрешная или грешная, это неважно… Всё равно душа на девятый день после телесной смерти, выйдя из оболочки тела, со страхом и трепетом предстаёт перед Небесным Троном Всевышнего… И именно в этот день наша церковь будет молиться о милосердии Бога к усопшей, несказанно рано почившей рабе божьей Анастасии…
– Владыка, хочу переговорить с глазу на глаз на девятый день сразу после молебна перед скромной трапезой поминовения. Хочу задать один прямой вопрос. – Царь усмехнулся с жалкой улыбкой страждущего раба божьего. – Как ответишь, так и будет… С невестой… И, вообще, как жить теперь мне…
Затянувшееся молчание прервал боярин Фёдор Иванович Умной-Колычев, дальний родич Анастасии и всех Захарьиных, любимец Грозного, отлично выполнявший поручения царя окольничим в Посольском приказе.