Опустившись на кровать, я выдохнул напряжение сегодняшнего дня, и вдруг по телу пробежала легкая судорога, потом усиливающийся озноб стал все сильнее и сильнее трясти меня, и никаким бушлатом нельзя было прогнать исходящий изнутри леденящий холод. Через какое-то время уже каждая мышца была натянута, как канат, вызывая неимоверную боль, тело было сковано, как каменное, а все внутренности тряслись, как на сорокаградусном морозе. В ушах стоял колокольный звон, как будто вместо колокола использовали мою разрывающуюся голову. Не знаю, сколько я провалялся в таком состоянии, но ввалившийся в дупель пьяный Долгов стал трясти меня, обнимать, бормотать заплетающимся языком, как сильно он меня любит и что мы с ним… Запнувшись, он потерял мысль, после чего, не сильно ориентируясь в пространстве, уронил напольный вентилятор и со словами: «Я щас» – с грохотом распахнул дверь, чуть не сбив с ног входящего генерала Хотина. Пытаясь изобразить трезвого, еле стоящий на ногах Долгов вдохнул полную грудь воздуха, чтобы не дышать перегаром, вытянулся по стойке «смирно», что не сильно у него получилось, затем все-таки решил ретироваться, шмыгнув за спину генерала, с грохотом опрокинув что-то попавшееся на его пути. Хотин закрыл за собой дверь, подошел ко мне и, прервав на вздохе мой доклад, сказал:
– Я все знаю, подробности потом.
Достал из внутреннего кармана фляжку, открутил крышку, окинув взглядом каморку и не найдя стаканов, протянул мне:
– Здесь хороший коньяк, выпей!
Вся группировка знает, что Олег Валентинович Хотин любит коньяк «Икс О», но употребляет или нет, никто не знает. Он в шутку говорит, что это в его честь на этикетке инициалы «ХО».
– Спасибо, Олег Валентинович, с 1992 года не употребляю.
И уже хотел запеть свою песню, что 29 октября 1992 года я бросил пить, курить и развелся – все одним днем. Но он прервал меня:
– Ну и дурак.
Наверное, я обидел его, сломал планы, остудил его душевную теплоту своим отказом. Он как-то изменился, стал опять непроницаемо-строгим и, даже не приложившись к горлышку фляги, закрутил крышку и шагнул в проем двери. Плохо, когда у тебя много начальников, и хорошо, когда они такие, как генерал Хотин. Буквально через пять минут прибежал перепуганный медик, ни слова не говоря, всадил мне в руку укол и, уложив меня под одеяло, накрыл моим же бушлатом. Скованность мышц стала отступать, по телу начало разливаться тепло, сознание медленно-медленно уходило, и я вырубился.