– Быстрее! – домовой заволновался, – идем, там твой поезд подходит.
Они вышли на перрон.
– Слушай, – вдруг оживился Михмих, – а давай я тебя заберу к себе. Чего ты тут маешься?
Домовой опешил.
– Как?
– Да просто. У меня свой дом, сад яблоневый. Коровы нет, уж извини. Семья у меня хорошая, дружная. Поехали. Что ты тут забыл?
Пафнутий всхлипнул.
– Правда?
– Честно-честно.
– Я сейчас!
Домовой бросился в здание вокзала.
Подошел поезд. Михмих показал билет проводнице.
– Заходите, пять минут всего стоим.
– Да-да, сейчас.
Домового всё не было. Снова потерялся? Передумал?
– Проходите, мужчина. Уже отправляемся.
Вздохнув, Михмих прошел в своё купе. С шумом открыл дверь.
На верхней полке сидел улыбающийся Пафнутий и радостно болтал ножками. В руках домовой сжимал горшок с фикусом из кабинета директора.
Старую керосиновую лампу Витёк нашел в сарае. Полез туда за пилой, случайно толкнул старый буфет и чуть не упал под градом древнего хлама. Выбрался наружу весь в пыли, паутине и мусоре. А в руке была она.
– Тьфу ты.
Пытаясь отряхнуться, Витёк смахнул пыль и с лампы.
– П-ш-ш-ш-ш!
Из старинной жестянки повалил дым. И среди черных клубов появилась призрачная верхняя половина кота. Вместо нижней была мутная дымка, заканчивающаяся длинным хвостом.
– Слушаюсь и повинуюсь! – громогласно заявила кошачья пасть.
– Ты кто?
– Я джинн Мурз ибн Коттаб. И ты освободил меня из тысячелетнего плена. Приказывай же, о достойнейший из людей.
– Коттабыч, значит.
Витёк хмыкнул.
– Ну тогда построй мне дворец.
– Прости, о великолепнейший, но я не умею строить дворцы.
– А как насчет богатств?
– Я могу поймать для тебя тысячу мышей, о прекраснейший.
Морда джинна расплылась в счастливой улыбке.
– Разве это богатство?
– Конечно, мой господин. Тысячи котов мечтают о таких сокровищах.
– Хм… Может, ты поесть можешь сделать?
– Пожалуйста!
Перед Витьком появилось блюдо с десятком серых мышей. Каждая была перевязана ленточкой с бантиком.
– Понятно… Ну хоть что-то ты можешь сделать полезное?
Джинн развел лапами.
– Может, хоть почистишь меня? Видишь, испачкался весь.
Коттабыч расплылся в чеширской улыбке.
– Нет ничего легче!
Кошачий джинн выдернул у себя ус и прошептал: «Мяу-тибедух-мур-мур-тибедух».
– А!
Витёк против воли упал на землю. Вытянул вверх правую ногу. И принялся самозабвенно вылизывать себя по-кошачьи.