За окном, судя по всему, если не
ночь, то поздний вечер, и в «моем» купе темно. Не горит небольшой
изящный плафон под потолком, а закрепленное у изголовья моей
кровати бра только тускло мерцает хрустальным блеском стекла, когда
проносящиеся за окном редкие фонари на мгновение озаряют купе
оранжевым светом. Несмотря на это, я отчетливо вижу все до малейших
деталей. Резко, контрастно, с угольно‑черными тенями и почти
неразличимыми цветами, скорее угадываемыми, нежели действительно
видимыми. Купе оказалось гораздо больше привычных размеров, сплошь
отделано деревом, с многочисленными то ли медными, то ли латунными
деталями. У противоположной стены, меж двумя дверьми, под широким
зеркалом в тяжелой раме, нашлось место небольшому креслу
антикварного вида, в паре с маленьким круглым столиком, больше
похожим на подставку для чашки кофе или бокала коньяка. А слева от
меня еще одна дверь. Массивная, на всю высоту стены, она явно ведет
в коридор вагона… Но туда мы пока не полезем. Сначала определимся с
двумя другими.
Я осторожно сел в постели, спустил
ноги на пол, и мои ступни ощутили мягкий шелковистый ворс ковра.
Это что‑то нереальное. Ездил я в поезде «Золотой Орел», не пожалел
десяти косых евриков, но даже там, несмотря на все навороты, таких
ковров не было! А уж хороший ковер от ширпотреба я отличу с
закрытыми глазами, на ощупь. Нравятся они мне, особенно
персидские…
Все же, не доверяя своим ногам, я
шагнул вперед, едва не потеряв равновесие от плавного покачивания
вагона, почти неощутимого, пока я лежал, и, опустившись на
четвереньки, провел рукой по очень короткому ворсу ковра. Нет, это
явно не «Исфахан», хоть и похож, или все же… Найдя край, провел по
нему рукой, коснулся изнанки… Вот в такой позе меня и нашел
давешний «доктор». Внезапно входная дверь скользнула в сторону,
заливая купе леденцовым светом из коридора, и на пороге возникла
худая фигура человека небольшого роста, с тростью в руке. Черты
лица, как и костюм, были неразличимы. Просто черный силуэт в
дверном проеме.
- Молодой человек, что с
вами? - Фигура метнулась ко мне, благо для этого и нужно было
сделать всего пару шагов, но в этот момент поезд дернулся, лязгнули
сцепки и поспешный шаг «доктора» превратился в неизящный полет
утюга… прямо на мою несчастную тушку. Сдавленный мат с моей стороны
и чертыхания доктора стали продолжением нашей беседы. Наконец,
кое‑как разобравшись, где чья конечность, мы расползлись в стороны.
Я умостился на кровати, а мой визави, включив верхний свет в купе,
удобно устроился в кресле, напротив.