На этот раз я встретил не просто
темные бесформенные силуэты. Половина салона провалилась в черноту,
линии помещения утратили изгибы, словно фотографии интерьера грубо
смешали с его же чертежной разметкой с нанесенной сеткой квадратных
метров.
И по этой сетке шли две фигуры. Одна
была выше и стройнее.
— Сюда, — говорил знакомый искаженный
голос без эмоций. — Там вон лак новый на полке лежит. Развела
конкурентов на образец, почти изучила уже. Только секрет!
— Покажи! — говорила фигура, которая,
как я понял, была поменьше. — Где, вот тут? Формулу не раздобыла?
Если только…
Открывшаяся дверь в кладовку была
настолько черной, что напоминала монолит из фильма Кубрика. Да и
пропорции оказались почти те же. Высокая фигура впихнула низкую
внутрь и захлопнула за ней дверь.
— Шанталь! — С той стороны двери
застучали. — Ты что задумала? Открывай!
— Располагайтесь, тетя Юля, —
ответила девушка, возясь с замком. — Завтра за вами придут. Там у
вас раскладушка и вода, разберетесь.
— Шанталь!!!
— До встречи! — Девушка выбежала на
улицу, и чернота рассеялась.
Секунд десять я сидел, пока не понял,
что едва не подавился конфетой. Оказывается, я и дышать перестал.
Рекламная модель Версианы не настолько проста!
Запертая дверь приковывала внимание,
не давала сосредоточиться. Я подошел ближе, разглядывая замок.
Никакого ключа, закрывается снаружи поворотом кнопки на ручке.
Выйти, похоже, не получится, да и конструкция выглядит достаточно
солидно. Так просто не выломаешь изнутри.
И это, похоже, та самая дверь, из-за
которой я слышал грохот в свое прошлое посещение. Шанталь сказала,
что барахлит робот-пылесос. Посмотрим, как он выглядит.
Мысль о том, чтобы вытащить пистолет
Меркуцио, я отбросил сразу. Просто открыл замок и услышал изнутри
женский вопль. Распахнул дверь, отходя в сторону.
Каморка оказалась чуть просторнее,
чем я полагал: не меньше комнаты в моей квартире. Да и обставлена
не хуже, хотя все пространство занимали полки с банками, кремами,
коробками с химикатами и тому подобными удовольствиями, из которых
потом замешивают запредельный прейскурант, если переводить в
цифры.
У стены стояла раскладная кровать с
брошеным матрасом и клетчатым пледом. Горела одинокая лампочка. К
другой стене прижалась напуганная, хорошо сохранившаяся женщина
средних лет в дорогом костюме. Выглядела она чуть лучше, чем я мог
предполагать на основе ее дубовой модели в Архиве.