Оба игрока переглянулись. Меркуцио в
растерянности развел руками.
— Я не имел в виду… — начал он, но
женщина его прервала:
— А ведь ты прав, урод. Мы все
стерпим, нам природа велела терпеть. Мы уйдем, вы исчезнете с глаз
долой, а там пройдет время — и огонь в нас стихнет. Стерпится,
слюбится, но не забудется. Раны затянутся, а в душе прорастет боль.
И стоит нам о своей боли заявить, как снова получаем удары от
вас.
— Эй, я вас защищал вообще-то, —
напомнил Бурелом, который, впрочем, тоже стал беспокойно
ерзать.
— Нас не защищать нужно, а оберегать,
— сказала женщина, и ее губы задрожали. — Не нужно показывать, как
красиво вы побеждаете насильника! Нужно приложить все усилия, чтобы
этого насильника мы не встретили никогда! В этом нет ни красоты, ни
бравады, но только так и познается мужчина.
Меркуцио выронил пуговицу, которую
пытался приспособить обратно на рукав миниатюрной булавкой.
— Вот эта толпа мерзавцев вышла,
чтобы нас опошлить. — Женщина показала на угрюмых мужиков. — Они
настолько возненавидели феминизм, что готовы записаться в геи, лишь
бы смешать нас с грязью. Когда ты против феминизма — считай, уже
наполовину не мужчина. Коли перестаешь слышать женщину — ты
вырываешь у себя мужское начало. Это первый шаг на пути к падению,
и обычно вы проходите полную дорогу и становитесь теми, кто сегодня
мешает нашему собранию. А нас записали в СЖВ-сообщества, потому что
так проще. Влепить клеймо психованных дур, потому что так не будет
проблемы. Геи могли бы подарить нам прерогативу, которую оставляют
себе, и избавиться от черты, которую надумали, чтобы привлечь
внимание. Мы же свою не придумывали — это наша боль и наш крест.
Катитесь к черту. Катитесь вы все.
Она повернулась и ушла, скрывшись в
толпе. Я хотел посмотреть, как она исчезнет, но потерял ее из виду.
Мне казалось, она все еще там. Все еще в самосознании.
— Народ, — обеспокоенно обратился
Бурелом. — С кем мы сейчас говорили?
— С искусственным интеллектом
Версианы, — пробормотал Меркуцио. — В той мере, в которой он успел
проанализировать реальный прототип этой активистки на основе ее
слов, движений, действий, сопоставляя их с нейро-облаком психотипов
всех других жительниц Москвы.
— Заставить гомосеков отдать
феминисткам пре… прерогативу, — попытался размышлять вслух медведь
и тут же снова вскочил на четыре лапы. — Запретить геев, разрешить
лесбиянок! И овцы сыты, и волки… тьфу!