Какие бы размышления тогда ни повлекла за собой смерть его родителей, Лена не хотела их возвращения. Как и возвращения той версии Дениса, что была намного ближе к грани, чем нынешняя.
Лена резко поднялась с дивана, где просидела по меньшей мере около получаса, утонув в мрачных воспоминаниях о прошлом, и медленно поплелась в душ, не силах остановить захватившие ее сознание мысли.
Те жуткие полгода выдались нелегкими не только для Дениса, но и для нее самой. Все вокруг них переменилось, когда его родители погибли. Будто тогда был вдруг убран защитный купол, и спокойный, неприхотливый мирок их молодой семьи оказался отдан на волю обстоятельств и испытаний.
Их отношения, брак, чувства вдруг проявились в ином свете. Сам Денис изменился так сильно, что Лена затруднялась судить, каким он был по своей сути. Она хотела понять, разобраться в том, что происходит с ним, но пробиться сквозь его шутливые увертки, отвлекающие вопросы, умело сменяемые темы для разговоров, было невозможно.
Ей не сразу удалось понять и принять, что прежде он лишь создавал иллюзию интимной близости, в которой предполагались доверие и открытость друг перед другом, возможность заглянуть в самые укромно-темные и болезненные уголки души партнера. Денис отгораживался этой иллюзией. Не только и не столько даже от нее. В первую очередь – от самого себя.
Лена была так молода и так безоглядно влюблена, что не сумела увидеть в нем закрытости, застарелой, запрятанной в далеких глубинах его личности тайны. Она не осторожничала, не искала подвоха, не предполагала, что в любви стоит защищаться наперед, что любви стоит остерегаться. Она не знала, что перед тем, как распахнуть перед кем-то сердце, неплохо бы проверить, что этот кто-то не покрыт невидимой броней с головы до ног.
С первой встречи с Денисом она чувствовала себя подхваченной вихрем. Обаятельным, притягательным, полностью сфокусированным только на ней. Ни один ее ровесник не мог выдержать сравнения с ним. Денис оказался единственным мужчиной в ее жизни, вызвавшим у нее подлинное восхищение.
Его ум завораживал. Его уверенность в себе околдовывала. О нем нельзя было просто забыть, особенно когда он явно решил ни в коем случае подобного не допускать. Быть может, ей и стоило тогда для собственного блага вспомнить, что в вихре, по приданию, до смерти кружит леший.