– Там справятся и без тебя! Здесь толпа погрузчиков! Зачем оставаться?
– Моя лаборатория, как видишь, ещё не приехала. Если роботы повредят материал, новый мы будем ждать несколько месяцев. – Она двинулась по направлению к пассажирскому дирижаблю, вынуждая меня следовать за собой.
– Тогда я тоже полечу на грузовом.
– На него пускают только персонал. – Мама досадливо поджала губы.
На ум мне приходили только ругательства: не хотелось покидать дом, переезжать и тем более лететь в одиночку в толпе незнакомцев. Меня тошнило от досады и грусти, упаси, Святой Господь, ещё кому-нибудь из попутчиков приспичит со мной заговорить. Но признаться в последней причуде я не решился и поэтому пробормотал:
– А что, если просвет закроется, а вы не отправитесь? Что я один буду делать на Живе?
– Всё будет хорошо, не переживай. – Мы уже подошли к трапу пассажирского дирижабля.
Я вцепился в перила, отказываясь подниматься.
По трапу как раз шла семейная пара с дочерью, и девчонка ехидно обернулась, явно вслушиваясь в нашу перепалку. В её улыбке я прочёл презрительное «Маменькин сынок».
Мать не заметила этого, она нервно оглядывалась назад, ожидая свою лабораторию.
– Просвет не закроется ещё пару часов, мы все успеем сквозь него пролететь. Но если что, подождёшь меня на месте.
Эта идея – торчать одному в новом мире и ждать, когда откроется следующий просвет, – вместе с её отстранённым видом стали последней искрой, подпалившей костерок моего терпения:
– Просто признай – дурацкие колбочки тебе важнее меня! Мы летим на другую планету, а ты выбираешь стекляшки! – Я отбросил руки матери и, забравшись на три ступеньки по трапу, возмущённо уставился на неё сверху вниз.
Мать ещё раз оглянулась на станцию, беспокойно дёрнула головой и обошла трап сбоку.
– Конечно, нет! – осторожно, по-доброму заглянула в глаза. – Иди же, посадка заканчивается.
От её тихого голоса и усталого вида я почувствовал себя скандалящим ребёнком.
По трапу взбежал опаздывающий господин и толкнул меня, заставив прижаться к перилам, мама тут же протянула руки через ограду и сжала мои ладони.
Я закатил глаза в сторону серых туч, понимая, что всё-таки придётся лететь одному. Мама тут же почувствовала моё смирение:
– Увидимся через несколько часов!
С этими словами она выпустила меня и я, поплёлся вверх по лестнице.